Ольга Эрлер - Александр и Таис. История одной любви. Книга первая

Таис узнавали эти новости из вторых рук, она превратилась в абсолютную затворницу, не только почти не выходила из дому, но даже не захотела селиться в лагере. Птолемею приходилось мотаться между ставкой и финикийском поселением, где она снимала квартиру. Он же рассказал ей о письме Дария с предложением выкупа за семью, неумном, неуважительном, наглом и об ответе Александра – еще более наглом. «Приди и освободи свою семью, – писал Александр, – если ты на это способен. И не спасайся бегством в случае битвы, ведь я найду тебя, где бы ты ни был. И в другой раз обращайся ко мне как к своему господину». Птолемей радостно рассказывал Таис об удачном развитии событий в Эгиде, а она выслушивала его доклады, односложно отвечая, и оставаясь пугающе безучастной.

Леонид при Таис бодрился и развлекал ее по большей части веселыми историйками из армейской жизни, пересыпая их перлами из речей тупых вояк, желая вытащить ее из той пропасти, в которую она провалилась. Он единственный знал ее тайну, и при нем Таис труднее всего удавалось скрывать свои истинные чувства. Но она старалась гнать мысли и воспоминания, старалась смириться со своим жизненным поражением и крушением всех надежд. Как долго она надеялась! Что делать, надежда умирает последней, трудно умирает, отчаянно сопротивляется. Наверное ее можно убить только вместе с душой.

Надежда… В наказание за то, что Прометей дал людям небесный огонь, и люди вышли из-под власти богов, боги создали женщину по имени Пандора-«всем одаренная», задуманную как орудие отмщения людям. Бессмертные подарили Пандоре ящик, заключавший в себе все земные беды и страданиями. На самом его дне лежала надежда. Неосторожная Пандора раскрыла роковой ящик, и дары богов вылетели в мир людей, до этого не знавших несчастий и болезней. Лишь надежда зацепилась, задержалась на дне… Да только не Пандора виновница всех бед на земле, а боги! Почему они преподнесли ей такой подарок? «Надеюсь вопреки надежде», – говорит пословица. Вот и Таис так долго надеялась напрасно.

Сколько раз хотелось Таис отбросить ложь, условности, их дурацкий тон общения друг с другом, подойти к Александру и сказать: «Я люблю тебя. – Давно? – Целую вечность и полтора года, с той минуты, как увидела твою спину в залитом солнцем Эфесе».

Почему я тебе не нужна?

Покорение Финикии проходило успешно для Александра, любимца богов. Однако в Тире он действительно, как и предвидел, столкнулся с сильным сопротивлением. Выслав царю необходимые дары и продовольствие, тиряне не допустили его в город, где он собирался принести жертвы Малькарту-Гераклу, своему предку по материнской линии. Отказ возмутил царя, ибо тем самым тиряне не соглашались признать его верховную власть, предпочитая сохранять нейтралитет. Они были непоколебимо уверенны в крепости своих неприступных стен. Затем тиряне допустили роковую ошибку – вероломно убили его послов и сбросили их тела в море. Лишив их погребения, они совершили ужасное кощунство. Это развязало Александру руки, и он решил брать город.

Дело осложнялось тем, что крепость лежала на острове, отделенной от материка глубоким полуторакилометровым проливом. Тир имел флот и рассчитывал на помощь своей североафриканской колонии Карфагена. За много веков существования Тира никто не смог взять эту мощную крепость. Александр, желавший быть первым и лучшим во всем, твердо решил нарушить эту традицию и свершить небывалое. Он любил браться за дела, превышающие человеческие возможности. Царь задумал засыпать пролив, построить мол и подвести по нему технику и войска для штурма, так как флота у него практически не было. Предстояла гигантская работа!

Дело продвигалось сложно, ибо мол периодически размывался бурным морем или разрушался тирянами с кораблей. Строители и поставщики строительного леса из Ливана подвергались постоянным нападениям. Армия несла потери. Жизнь в лагере резко изменилась. О совместных пирах, охотах и развлечениях давно забыли. Все были по горло заняты постройкой мола и подготовкой штурма.

Таис все же переселилась по-ближе к пульсу жизни: в стан прачек и швейников, сопровождавших армию – своего работодателя, но не в самый лагерь. Ей не хотелось видеть Александра – с глаз долой, из сердца вон. Хотя, так считала ее голова, сердце считало по-своему, а ему, как известно, не прикажешь. Но Таис твердо решила приказать. Приказать смириться с тем, что жизнь такая и не может быть другой – ни за что и никогда. Она приказывала себе, что надо хоронить своих мертвецов – в данном случае, свою убитую любовь. Что надо учиться жить другой жизнью, а не биться до потери сознания головой о закрытую дверь. И быть счастливой в другом – только в чем? Что счастье начинается с нее самой, а не с кого-то или чего-то вокруг. Что преступно так терзать свою несчастную душу – для души надо оставлять радости, а трудности должна преодолевать голова. Все эти и многие другие хорошие мысли она повторяла, как молитву, день за днем, пытаясь ими вытеснить неотвязные мысли об Александре. Она упрямо решила опровергнуть истину о том, что в противоборстве разума и чувства всегда побеждает чувство.

Иногда у нее неплохо получалось «быть умницей», и она на какое-то время переключалась на что-то – книгу или дело – но вдруг обрывок какого-то видения, воспоминания, какая-то фраза Александра проносилась в ее мыслях, и вся система обороны рушилась в миг.

Уже несколько недель она упорно избегала встреч с ним. Таис старалась загрузить себя занятиями и заботами или подолгу бродила по окрестностям, очень красивым горам, поросшим величественными ливанскими кедрами. Их ветви не провисали вниз, как у елей, а располагались параллельно земле, подобно крыльям гигантских птиц. С крутых высоких обрывов она часами любовалась грозным зимним морем.

Как-то лесная тропинка вывела ее к старому заброшенному храму Астарты-Афродиты. Вид разрушенного сооружения, древних, поросших мхом и лишайником каменных глыб, архаическое изображение богини, наводили на мысль о том, как преходящи и относительны для великого времени не только человеческие переживания, но и сама жизнь. А все наши мучительные поиски смысла, счастья и самих себя, не более, чем тлен, суета сует…

Таис часто ходила туда, надеясь, что богиня пошлет ей поддержку и просветление.

Александр устроил редкий в последние месяцы ужин для друзей. Конечно, пригласил Таис, ведь они встречались почти только на пирах. Увидя Птолемея без нее, царь подошел к нему:

– А где же Таис?

– У нее болит голова.

– Голова? – крайне удивился Александр такой явной отговорке.

Птолемей пожал плечами и развел руками, мол, сам все понимаю, и ничего не понимаю.