Александр Верт - От Каина

Каину стало совестно за то, что он потревожил зверей с того берега. Он сложил руки у груди и чуть склонил голову.

− Простите, − сказал он тихо, и даже сам не услышал слов средь шума воды.

Серо-зеленые мордашки с венчиками на головах продолжали прятаться, и только глаза поблескивали, глядя на него.

Каин вздохнул и, подойдя к воде, сел на камни, перестав смотреть на другой берег. Босые ноги несмело коснулись водной глади. Волна щекотала пятки и обжигала ледяным холодом. Каин улыбнулся и резко сунул ноги в воду. По телу пробежала дрожь. От холода захотелось вскрикнуть, но он зажал рот руками, боясь окончательно спугнуть стайку. Шевеля пальцами ног под водой, он улыбался, привыкая к этому холоду. Убрав руки от лица, он наклонился к воде и в глади под своими ногами увидел человеческий силуэт.

Дома в воде он совсем маленьким видел себя в большой темной бочке, полной воды. Отец говорил, что смотреть на себя греховно, только сейчас его не было рядом…

Каин коснулся рукой ледяной воды, ощупал камни под водой у своих ног, подался вперед и стал на колени, чтобы на фоне этих камней увидеть самого себя. У него не было темных волос, как у отца и брата, они были серыми, словно пепел, не вились, как у матери, не падали рыжими кудрями. Они были прямыми и очень быстро росли, стремясь закрывать глаза и уши. Их постоянно обрезал отец, кудри, которые не лезли в лицо.

− Почему нельзя, чтобы у меня были длинные волосы, как у мамы? Я тоже бы заплетал их, и они бы мне не мешали, − спросил он как-то.

− Потому что ты мужчина, − ответил ему отец строго, а Каин только кривился.

Точно так же он кривился и сейчас, тут же хихикнув от своей гримасы.

Рука коснулась отражения и разрушила его, а гладь с легкими волнами восстанавливалась вновь в единый поток. Он видел самого себя, так непохожего на тех, кого он знал. Ровный нос, много уже, чем у отца или матери. Верхняя губа тоненькая, а нижняя шире почти вдвое, у отца они были тонкие, а у матери, напротив, пухлые, как и у брата. Лицо не круглое, а овальное, с явно выступающей косточкой сбоку под глазом. Каин провел пальцем по этому выступу, затем скользнул вниз, рисуя ямочку на месте щеки, а после гневно шлепнул рукой по воде, не до конца понимая, от чего разозлился.

Резко выпрямившись, он увидел на другом берегу ту самую стайку, что теперь вновь замерла, и замер сам, а после медленно подался назад, но его уже не боялись, и он мог наблюдать, как малыши жадно пили ледяную воду.

Эти малыши были с него ростом, покрытые явно нежной еще шкурой, с желтоватыми животиками и короткими лапками. Их головы были плоскими и только толстая полоса намекала на будущий костный венчик, который будет после на их головах, как у матерей и отцов, охраняющих их сейчас. Взрослые были другими. Огромными. Шкуры их были толще, и, вместо того чтобы пить воду, они осматривали местность. Их округлые головы поблескивали даже в скудном свете тени огромной скалы, а костный венчик вокруг этой гладкой площадки напоминал Каину венок из колосьев, который однажды сплела мама и одела на свою огненную кудрявую голову.

Взрослые были не так интересны Каину. Он забыл о них так же, как забыл о воспоминаниях, своем отражении и о доме. Он наблюдал за юркими малышами, которые, напившись, бодались, стучась головами с разбегу, толкались и падали в желтый песок, пока взрослые не разнимали их. Своими мордами, наклонившись, они с силой отпихивали малышей друг от друга, но подобная возня начиналась в другом месте.

Глядя на них, Каин понимал, что это веселый ритуал, забава пищащих малышей, но, вспоминая, как он мог толкнуть брата в шутку, и как кричал потом отец, он горько кусал губы. Ему хотелось вмешаться, повалить в песок кого-то из этих чудовищ, и его не пугали ни их когти на коротких быстрых лапках, ни хвосты, ни крепкие головы. Но, глядя вперед, он понимал, что там впереди сильное течение, которое поглотит его. Вода была такой быстрой, что мгновенно уносила каждый листик и веточку, что падала в нее.

Он с грустью вздохнул и отошел от воды. По правой ноге опять пробежала болезненная рябь. Вспомнив вновь о ране, Каин сел на берегу, развязал подобие повязки. Порез заполнился густым затвердевшим сгустком, от которого по мокрой ноге бежала бледно-розовая струйка. Мальчик вновь завязал ногу, посмотрел на другой берег, встал и, фыркнув, пошел в сторону водопада.

Его уши уже привыкли к шуму воды, и кроме ее грохота он начинал улавливать другие звуки. Легкая тень в его настроении тут же исчезла при взгляде на белую пену. Он шел по камням, наблюдая силу водной стихии, и понимал, наконец, почему камни возле ручья с годами меняли форму. Такой силе любой бы подчинился, не то что камень, даже сам Каин подчинился бы, если бы эта вода потребовала, но водопад его не замечал, шумно смеясь в белую, пушистую бороду.

Каин шел по камням, чувствуя что-то теплое внутри. Затаив дыхание, он добрался до самой скалы и протянул руку в мягкую пену, но тут же отдернул − вода больно ударила по кончикам пальцев. От неожиданности он даже сделал шаг назад и чуть не упал на камни, оступившись, но устоял. Неловкое движение позволило ему увидеть щель между водным потоком и скалой. Этот узкий проход напоминал Каину лаз в стене. Шум воды ударялся о скалу и с грохотом возвращался, но шагнуть туда было не так страшно, как прийти сюда. Закрывая руками уши, он медленно ступал по камням, почти не дыша. Мелкие брызги воды окатывали его холодом, но это не остужало его желания. Прижимаясь спиной к скале, он продолжал идти, пока не вышел с другой стороны. Спрыгнув с каменной ступени, он обернулся и поклонился водопаду, благодаря за открытую тайну.

Теперь можно было осмотреть невиданный прежде желтый песок. Он был мягким. Стоило немного надавить и пальцы проваливались в его россыпь, почти как в тесто. Мелкие песчинки прилипали к мокрым ногам и щекотали пальцы.

Каин присел, чтобы лучше рассмотреть песок. Земля возле дома была черная. Ее всегда приходилось разбивать лопатой, а эта дивная земля пропускала пальцы. Каин легко зачерпнул горсть песчинок, что быстро осыпались вниз, пока ладонь не опустела.

«Мягкий, как пепел», − подумал Каин. Иногда он выгребал его из очага.

Кто-то совсем рядом странно пискнул, отвлекая от размышлений. В двух шагах от него стоял детеныш и смотрел на него.

Каин приподнялся.

Малыш подался вперед.

Его мать обернулась и легким движением длинного хвоста, словно рукой, вернула малыша к остальным, прихватив и человеческого детеныша. Каин перестал дышать, когда хвост уперся ему в бок и мягко толкнул вперед. Переходя на бег, он рванул от него и упал в песок между растерянными малышами, начавшими дружно пищать. Он только встал на колени, не веря, что эти существа так близко, что он может к ним прикоснуться. Они живые. Глаза у них блестят, и воевать они явно не собирались.