Александр Черенов - Из записок Лаврентия Берии

Когда я начал вникать в вопрос, то сразу же понял, насколько был прав в своё время Ильич, когда говорил о том, что у нас развелось слишком много желающих всё перестраивать. Он ещё тогда сделал правильный вывод: «от этих перестроек случается такое бедствие, что большего бедствия я в жизни не встречал». Расчленение ГУГБ вело к ненужному дублированию, параллелизму, конкуренции и распылению сил отдельных служб. Вместо того чтобы бороться с врагом, они уже начинали бороться друг с другом. А разведка, тем временем, «доходила». Да и аппарат раздули: как-никак, три отдельных управления вместо одного. Отсюда и перерасход финансов.

Я не стал дожидаться исполнения пророчества Ленина – у, в части «бедствия» – и убедил Хозяина в необходимости восстановить статус-кво. Убедил именно Хозяина, потому что наркому было не до службы: он мужественно боролся с горем – посредством немереных возлияний. Поэтому 29 сентября полугодичный эксперимент «с расчленением» приказал долго жить, и я возглавил уже воссозданное ГУГБ.

Должен сказать прямо: не люблю я «нулевой цикл». Ну, это когда приходишь на должность и вместо того, чтобы сразу же заняться делом, начинаешь «расчищать площадку», «устраивать фундамент и нулевой этаж».

А всё потому, что ещё не хозяин, пусть всего лишь де-юре. Это не только довлеет: мешает. Хорошо ещё, что Хозяин вовремя определил моё состояние и не стал затягивать с переходным периодом. Да и Николая Ивановича, грешным делом, следует помянуть добрым словом: мало того, что он мне не мешал, хотя и не помогал, так ещё, протрезвев, написал заявление в Политбюро с просьбой освободить его от занимаемой должности. Понял мужик, что он уже – не «второй медведь в берлоге», а «бревно на дороге». Понял – и сам подставил плечо под один конец: под другой уже пристраивались вчерашние коллеги.

Совершил этот подвиг он 23 ноября, а уже 25 ноября я стал наркомом внутренних дел. Николая Ивановича пока ещё без конвоя препроводили в ЦК, где он секретарствовал, совмещая это дело с Комитетом Партийного контроля. На дорожку его ещё нагрузили портфелем наркома водного транспорта, а я, наконец, занял его кабинет. «Наконец» не потому, что сам заждался: дело заждалось.

16 декабря я добился утверждения Севы Меркулова в должности своего первого заместителя и одновременно – начальника ГУГБ. Теперь можно было не оглядываться на Ежова и «чистить ряды по полной программе». Первым делом я «раздал всем сестрам по серьгам»: замы Ежова Агранов, Берман, Бельский, Жуковский, Заковский и Рыжов должны были предстать перед судом «по совокупности трудовых достижений». Вообще-то, должен был предстать и Курский. Но до того как предстать, тот «преставился» – через приставление дула к виску. Да и Рыжова не получилось довести до заслуженной стенки: «ускользнул по дороге». Надеюсь – не в лучший мир, которого он не заслужил так же, как и те, кто «состоялся по части стояния у стенки».

Из «наследия» своего предшественника я оставил на посту только Чернышова. И не потому, что он, единственный из всех, не запятнал «белоснежных риз чекиста». Несерьёзно говорить об этом – при его-то должности начальника ГУЛАГа. Но ведь должность можно справлять по-разному – даже такую. Принимая решение об оставлении его не только в списках живущих на этом свете, я исходил из того, что из всех замов Ежова он, единственный, был человеком дела. Конечно, учитывалось и то, что он «не имел, не состоял и не привлекался». Мужик лишь принимал: сначала – контингент, а затем – меры к его трудоустройству. В политику он не совался, на трибуну не лез, в следственных кабинетах пистолет в качестве тупого твёрдого предмета не использовал, потому что и не появлялся там – какие могли быть к нему претензии?

В спешном порядке – уже надо было заниматься делом – я расставил на посты своих людей. А, что, тут, такого? Да, своих! А кого ещё я должен был расставлять? Так называть «старых большевиков»?! Так это именно их грехи я сейчас и должен был отмаливать! И, потом: какого чёрта я должен окружать себя чужаками, зная, что за результат будут спрашивать с меня?!

В том числе, и за результат не только своей работы, потому что начальник отвечает за всех и вся! Ну, как тот владелец источника повышенной опасности в гражданском праве. И, мало ли, что за рулём твоей машины сидит наёмный работник: машина-то – твоя, твоего парка!

Поэтому бывший зам НКВД Белоруссии Иван Масленников стал моим заместителем по войскам. Сергея Круглова я поставил Особоуполномоченным НКВД (следствие по делам сотрудников НКВД) – аналог управления собственной безопасности в спецслужбах капиталистических стран. В плане соблюдения законности – чрезвычайно ответственный пост, значимостью не меньше прокурора по надзору за следствием и дознанием. В Академии РККА я давно уже приглядел Виктора Бочкова, мужика с мозгами и совестью. И с тем, и с другим – в меру, конечно: в количестве, требуемом для надлежащего исполнения обязанностей. Его я планировал на должность начальника Главного Тюремного управления. Забегая вперёд, скажу, что я не ошибся в перспективах товарища: в августе 1940 года Бочков стал Прокурором СССР.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.