Павел Торанов - Машинист

Он протянул запечатанный конверт со штампом и подписью командующего фронтом генерала-полковника Конева И. С.

Вскрыв конверт, полковник начал читать про себя.

– Савченко, – крикнул полковник, смотря на дверь.

– Я, товарищ полковник, – бойко произнес караульный, открыв дверь.

– Штабного писаря ко мне, живо!

– Есть.

Дверь захлопнулась, а полковник, закурив сигарету, смотря на капитана, произнес:

– Ну что, капитан, чайку с дороги?

Через пять минут прибежал писарь, запыханным голосом обратился:

– Разрешите войти, товарищ полковник!

– Вот, Кармелюк, тебе приказ, – он протянул распечатанный конверт писарю. – Нужны сведения о солдатах с нижеперечисленными фамилиями – где, в какой роте, взвод, ну и так далее, не тебе объяснять, – полковник задумался на секунду и добавил: – Да, как список составишь, зови ротных, сразу до них приказ и доведем.

Прошло около часа, тихо скрипнув, открылась дверь, в блиндаж зашел майор и спокойно обратился:

– Разрешите, товарищ полковник.

– А, Леденев, заходи. Ну, разведка, как всегда, раньше всех. Вот, капитан госбезопасности Самойлов привез приказ о передислокации бойцов, сейчас других ротных дождемся…

– Других не нужно, – перебил Леденев. – Писарь отчет составил о бойцах.

– И что? – настороженно спросил полковник.

– Все мертвы. Три дня назад в очередной атаке, видно, списки до штаба армии еще не дошли. Все, кроме одного.

– И кто же…

– Климов, товарищ полковник.

– А что не позвал с собой? Поговорить надо.

– Сержант Климов на задании, разведгруппа ушла более суток назад, ожидаем.

– Понятно, – слегка поникнув, промолвил полковник. – По возвращении бойца ознакомить с приказом и передать в расположение капитана госбезопасности.

Всю ночь до утренней зорьки Леденев простоял в окопе на передовой. Как только начало светать, он принялся осматривать местность в бинокль.

– Что-то не так? – спросил подошедший капитан госбезопасности.

– Да, должны были вернуться ночью в два часа.

– Похоже, отсюда я уеду пустым, – произнес себе под нос капитан.

– Ты, капитан, не спеши. Клим вернется, я не сомневаюсь.

– Что, хороший боец?

– Я тебе так скажу, капитан: любого бы отдал, его оставил. Парень взвода стоит, лично меня от смерти спасал и ни раз. Такие на фронте нужны.

– Там тоже фронт, – кратко произнес капитан. – Какой бы сильной и обученной ни была армия, отстреляет снаряды, израсходует вооружение, и все… Ты, майор, как думаешь, почему Москву отстояли? Одной храбростью и умением воевать? А новые дивизии, танки, вооружение, появившиеся из ниоткуда? Поезда с Дальнего Востока и Сибири с курьерской скоростью, менее чем за шесть суток, все доставили. И это сделали наши железнодорожники. Стало абсолютно ясно, что одно из ключевых мест в войне принадлежит железнодорожному транспорту. Сейчас основное поле войны меняется. Немец рвется к бакинской нефти, только один очаг противостояния стоит на его пути – это Сталинград. Все решится там. Подъездные пути, железнодорожные линии, станции постоянно бомбит вражеская авиация, но и в таких условиях нужно водить поезда. Остановится снабжение – все равно что кровь перестанет течь по венам, а значит – смерть. И в ставке командования это прекрасно понимают. Если твой боец настолько хорош, значит, ему туда дорога, значит, он там нужнее.

– Клим у меня в роте проходил срочную службу в разведбате, я еще тогда в звании капитана был. А в августе 1941-го я его случайно в Саратове встретил в военкомате при наборе пополнения. Он доброволец, от брони отказался, стремясь с оружием защищать Родину, а сейчас вы его отзываете. Я не думаю, что он поймет это просто.

– Здесь не я, не ты и не он решают. Решает командование, – отрезал капитан.

Их беседа была прервана внезапно показавшимся вдалеке силуэтом. Вглядевшись в бинокль, Леденев произнес:

– Клим!

Солдат бежал, неся на плечах раненого товарища.

– Держись, Серега, наши позиции, – сквозь зубы с усталостью произнес Клим.

Из окопа выбежала группа из пяти солдат навстречу разведчикам. Раненого бойца взяли и понесли в окоп.

– У него живот прострелен, срочно врача, – крикнул кто-то из солдат.

Клим, запрыгнув в окоп, присел на корточки, начал глубоко и протяжно дышать, восстанавливая дыхание.

– Братец, моя фляжка пуста, дай воды попить, – обратился Клим к солдату.

Солдат протянул свою фляжку, Клим сделал несколько глотков и полил лицо. К нему, нагнувшись, по окопу подбежал майор Леденев.

– Здорово, брат, что так долго? Уже начал думать неладное.

– Нарвались на засаду, Гришка Блинов погиб, зацепил растяжку. Серегу вынес, надеюсь, оклемается.

– А задание?..

– Задание выполнено, позиции, боевые расчеты записаны,– достав листок из кармана, сказал Клим и протянул Леденеву.

Леденев, взяв листок, быстро пробежался взглядом по написанному.

– Ну ладно, остальное все рапортом оформишь. Да, и еще: приехали за тобой.

– Кто? – подозрительно спросил Клим.

К нему подошел капитан госбезопасности, протянув руку, представился. Клим ответил на рукопожатие.

– Сержант Климов.

– Сержант, у нас четыре часа на сборы, потом выезжаем на полевой военный аэродром.

– Куда отправляемся? – непонимающе спросил Клим.

– В город Саратов. Ну давай, сержант, готовься, дорогой все объясню.

Через четыре часа Клим был готов к отправлению. К нему подошел его командир и крепко пожал руку.

– Не говорю «прощай», век долгий, может, еще свидимся, – с теплой грустью сказал майор Леденев.

– Обязательно свидимся, – приободряюще ответил Клим.

– Уж не знаю, что там у них случилось, сказано одно – так надо.

– Береги себя, командир, – уважительно произнес Клим и сел в военный «пазик».

«Пазик», пробуксовывая, тронулся с места и помчался по грязи полевых дорог, из-за которой его изредка заносило по сторонам.

– Что пригорюнился, сержант? Скоро с родными увидишься, – сказал капитан госбезопасности.

– Зачем отозвали? – сухо спросил Клим.

– Чтобы ты работал по специальности, – ответил капитан. – Нужно водить поезда от Саратова к Сталинграду.

– От Саратова к Сталинграду нет железнодорожной ветки, – возмущенно произнес Клим.

– Теперь есть, – твердо ответил капитан госбезопасности. – И ты, машинист, будешь водить туда поезда.

Временный полевой аэродром, двадцать шесть километров к востоку от Ржева. Клим, выйдя из «пазика», спокойно огляделся. Его лицо выражало неприкрытое удивление тишиной и спокойствием, которые излучал аэродром. Через пару часов самолет был готов к вылету, и Клим, затушив сигарету, поднялся на борт. Расположившись поудобнее в кресле, он закрыл глаза, где впервые за долгое время мог позволить себе спокойно подремать.