Лен Дейтон - Бомбардировщик

– Разве мы могли представить себе войну на два фронта и то, что будем вынуждены перегонять по этим дорогам танковые дивизии?

– Сегодня я благословляю хорошие дороги, ибо мы поедем в обход, в Делен.

– Мы опоздаем из-за этого?

– Удовольствия встретиться с англичанами вы не лишитесь. Шестьдесят километров до Делена, а оттуда до вашей радиолокационной станции не больше ста пятидесяти километров, даже если меня придется подбросить в Гаагу.

– А сколько мы пробудем в Делене?

– Что вы так нервничаете. Август? Успокойтесь.

Бункер в Делене был поистине огромен. Въездная дорога в него шла с уклоном вниз до ровной площадки на глубине нескольких метров. Несмотря на это, бункер возвышался над окружающей лесистой местностью, словно многоэтажное здание.

– Это вечное сооружение, – сказал Макс. – Оно будет стоять здесь сотни лет после того, как закончится война. Даже если захотят снести его, это будет невозможно.

Когда они вошли в прохладное темное помещение оперативного поста. Август изумленно покачал головой. Сопровождавший их лейтенант улыбнулся: изумление испытывал каждый новый посетитель бункера. Это сооружение стало достопримечательностью, которую показывали всем высокопоставленным нацистским персонам, и Август стоял как раз на том месте, откуда они бросали на все вокруг первый восхищенный взгляд. Далеко внизу виднелись офицеры-операторы, все в довольно высоком звании. Внимание этих офицеров было приковано к карте обстановки проходившего в это время учения. Там, где обычно висят занавеси, прикрывающие карту всего театра военных действий, сейчас висела нанесенная на зеленое стекло карта Северной Европы шириной пятнадцать метров. Проникающего сквозь стекло света было достаточно, чтобы увидеть множество внимательно смотрящих на карту бледных лиц офицеров. На стенах около карты находились большие стенды с нанесенными на них данными по метеорологической обстановке на театре и информацией о наличии резервных ночных истребителей. Прохладный воздух, безмолвное движение и зеленый свет создавали впечатление, будто вы находитесь в каком-то необыкновенном огромном аквариуме.

У каждой из сидевших на балконе девушек был фонарик с узконаправленным лучом света. При помощи линзы Френеля каждый фонарик проектировал на карту маленькую белую или зеленую фигурку в форме буквы "Т": белыми обозначались постоянно движущиеся английские бомбардировщики, а зелеными – преследующие их истребители. Получив через головной телефон соответствующие указания, девушки переводили белые фигурки бомбардировщиков через Голландию и вели их стройными рядами на территорию северной части Германии.

На карте появлялись перекрывающие друг друга световые круги. Каждый из них представлял собой радиолокационную станцию, подобную той, на которой служил Август. Над каждой станцией в небе постоянно кружили два ночных истребителя, готовые устремиться к бомбардировщику, как только его обнаружит магический глаз станции. Время от времени фонарики, проектирующие белые фигурки, выключались, что означало уничтожение соответствующего бомбардировщика.

– Ну как, нравится вам? – спросил лейтенант.

– Весьма внушительно! – восторженно ответил Август.

– Не всегда, однако, все происходит так спокойно, как сейчас, – продолжал лейтенант. – Во время фактического налета обстановка здесь куда более напряженная.

– И эти маленькие белые фигурки, наверное, исчезают с карты не так быстро, как сейчас, – заметил Август.

– Конечно, – согласился лейтенант, – в этом-то, к сожалению, и заключается разница между учением и действительным налетом. – Он говорил как человек, которому хорошо известно, как бесконечно небо темной ночью. – Сегодня мы приготовили для них кое-какой сюрприз, – добавил он.

– «Юнкерсы» с наддувом закиси азота? – спросил Август.

– О, вы уже слышали об этом, да? Плюс стодвадцативосьмимиллиметровые орудия на железнодорожных платформах. Сегодня мы применим против них все, чем располагаем.

– Если они полетят над этими железнодорожными установками, – заметил Август.

– Они всегда летят с севера на юг и всегда в направлении на Рур, поэтому орудия окажутся на сравнительно благоприятных позициях.

– По данным радиоперехвата, сегодня ожидается большой налет, – сказал Август и посмотрел на свою радиолокационную станцию на карте: дальность ее действия обозначалась слабо освещенным кругом. Станция находилась точно на полпути между базами английской бомбардировочной авиации в Восточной Англии и Руром. – Моя станция «Горностай», – добавил он.

– Я знаю, герр обер-лейтенант, – сказал лейтенант. – Сегодня вам вряд ли удастся поспать.

Когда Август Бах вышел из полуосвещенного прохладного дивизионного бункера управления истребительной авиацией, стоял один из тех солнечных летних дней, когда теплый воздух тягуч, как мягкая ириска, 'и когда любой здравомыслящий человек спешит развалиться на траве, пахнущей жимолостью и лесной земляникой.

В машине Макс и Август, убаюканные однообразным видом залитой солнцем сельской местности, сладко дремали. Когда машина оставила позади Лейден, Макс очнулся.

– А вы когда-нибудь служили вместе со своим сыном, Август? – спросил он, закуривая сигару и предложив другую собеседнику.

– Один месяц, в марте прошлого года. Его батальон выполнял задачи связи примерно в трех километрах от аэродрома в России, на котором была моя радиолокационная станция.

– Это хорошо. Вам, наверное, было о чем поговорить тогда, правда?

– Было о чем: где бы погреться. Зимой в России мы только об этом и говорили. В пехотном полку Петера было несколько, шинелей, которые они отобрали у русских. Так вот, Петер дал взятку своему начхозу и получил одну для меня. В награду за это я показал ему, как под прикрытием темноты три расторопных солдата могут стащить два десятка буханок хлеба из походной пекарни. Я очень гордился, что мог передать сыну такие познания.

– Значит, целый месяц вы были вместе?

– В один из первых теплых весенних дней они уехали из этого местечка. Я пошел проводить сына на товарную железнодорожную станцию. Петер рассказал, что его часть где-то попала на почти полностью уцелевшую фабрику пианино. Когда они стреляли из автоматов по струнам, раздавались невообразимо звучные резонансные трели и резкие нестройные обертоны. А ручные гранаты вызывали сумасшедшее хаотическое нагромождение звуков. Петер сказал, что это была самая веселая забава с тех пор, как они наступали на Вязьму в октябре предыдущего года.

– Вы опасаетесь за мальчика, Август?

– Конечно, Макс.

– А разве вы не можете организовать ему откомандирование? В конце концов он ведь уже отслужил на русском фронте… сколько? Восемнадцать месяцев?