Николай Кикешев - Встань и иди

Ну не отправлять же его обратно! «А вдруг сбежал!» – резанула догадка. Но вскоре Джумаев появился с промедолом.

– Ты куда пропал!? – с напускной строгостью спросил его Шарипов.

– Я добежал до БМП, – виновато проговорил солдат, – и увидел, что возле «брони» лежит пулеметчик Хезретов и в одиночку сдерживает афганцев, которые поперли из караулки вверх, к дворцу. Ему пулей челюсть нижнюю разворотило, кровища хлещет, а он – стреляет! Мужественный парень! Я залез в БМП, из чьего-то вещмешка полотенце вытащил, Хезретову челюсть подвязал – и только тогда к вам.

Бой начал стихать. Кто-то из «Альфы» крикнул в окно:

– Все! Амина убили! Докладывай!

«Пойду, посмотрю», – решил Шарипов, еще не веря в то, что все закончилось.

Он поднялся по лестнице наверх, обходя трупы в военной форме и в штатском, зашел в комнату. Амин лежал окровавленный в трусах и майке около бара. Узнал его по фотографиям, которые до этого показывали. Только левого плеча и почти пол головы не было. То ли его из «Шилки», то ли гранатой изувечили – не смог разобрать. Все… И хотя наверху еще кипел бой, Шарипов с облегчением понял: свою задачу штурмовая группа выполнила. Осталось доложить о смерти Амина. Он спустился к БМП, попытался оживить замолкшую радиостанцию. И, удивительное дело, сразу же ответил начальник штаба капитан Ашуров. Но как ему сказать? Открытым текстом нельзя. Кое-как на ломаном узбекском языке Владимир начал объяснять:

– Амину аминь!

– Понял! – коротко ответил начштаба и погнал эту информацию по инстанции.

С ними должен был штурмовать дворец и Сарвари. Когда все ринулись в бой, он остался в БМП: легко распоряжаясь чужими жизнями, вдруг почувствовал, что со своей ему очень не хочется расставаться. Услышав о смерти Амина, Сарвари выскочил из боевой машины и стремглав побежал в здание, поднялся по лестнице на второй этаж, подошел к бару, уставился на искромсанное тело. И вдруг запрыгал от радости:

– Я его убил! Убил! Убил.

Вскоре к дворцу подъехали Халбаев и Колесник. Увидев комбата, Шарипов принял строевую стойку, приложил руку к козырьку и пошел, прихрамывая, докладывать о выполнении задачи. Комбат вытянулся, тоже приложил руку к головному убору и… весь доклад выслушал.

Колесник понял комичность и небезопасность ситуации, сказал:

– Зайдите в здание. Стреляют.

Только когда вошли в холл, Шарипов почувствовал: что-то хлюпает в ботинке. Он задрал штанину и остолбенел – все белье было уже в начавшей спекаться крови.

– Вот что, забирай раненых и отвези их в наш госпиталь, – распорядился Колесник.

Проехали пол дороги и вдруг впереди стрельба, русский мат-перемат.

Шарипов выглянул, крикнул что есть мочи:

– Вы кто?

– Витебские десантники!

– Мы – спецназ, раненых везем.

– Во дела! – обрадовался встрече десантник. – А мы решили, что едут афганцы, и давай вас в плен брать.

– А вы куда? – спросил его Шарипов.

Старший лейтенант с гордостью ответил:

– Едем дворец Амина брать!

– Можете расслабиться! Дворец уже взяли!

– Как взяли? Кто?

– Мы!

Десантник остолбенело уставился на Шарипова немигающими глазами и только сумел выговорить:

– Ну и бардак?

Оказывается, ни о «мусбате», ни об «Альфе» десантники ничего не знали…

Пока шел бой во дворце, Сахатов со своей группой захватил один из танков и двинулся к Генштабу, но десантники его уже захватили. Поскольку спецназовцы были одеты в афганскую униформу и ехали на афганском танке, они без лишних слов шарахнули по танку из «Мухи». Сахатов нещадно матерясь, крикнул:

– Свои!!!

Услышав родную «ласковую» речь, десантники прекратили огонь.

В тот вечер, одновременно со штурмом дворца Тадж-Бек группами спецназа КГБ при поддержке десантников были захвачены не только Генеральный штаб, но и узел связи, здания ХАД и другие объекты. Важную роль в том, что части Кабульского гарнизона не были подняты по тревоге, сыграла диверсия, проведенная «зенитовцами» непосредственно перед штурмом. Они взорвали узел коммуникаций города, находящийся в специальном бетонном колодце. Так, минимальными силами с небольшими потерями был осуществлен государственный переворот в Афганистане.

Убитых защитников дворца хоронили их пленные товарищи. Хотя значительная часть солдат бригады охраны сдалась, но некоторые подразделения продолжали сопротивление. В частности, с остатками третьего батальона отряд воевал еще сутки, после чего афганцы ушли в горы. Практически без боя сдался зенитный полк. Танковый батальон также не оказал сопротивления. Всего было пленено около 1700 человек. В штурмовой группе погибло десять человек: пять в батальоне и пятеро в группах «Зенита» и «Грома». «Альфа» тоже понесла потери.

Уже под утро к казарме «мусбата» подкатила колонна десантников. Увидев издали грязные неухоженные бронетранспортеры с белыми тряпками на антеннах, людей в афганской форме с оружием, они приняли «мусбатовцев» за охрану дворца и открыли стрельбу. От прямого попадания кумулятивной гранаты разлетелся стоявший на взгорке БТР, упал подкошенный пулеметной очередью готовивший завтрак батальонный повар Алишер. Автоматные очереди сразили еще нескольких спецназовцев. И снова только крепкий русский мат остановил дальнейшее кровопролитие. Командир роты десантников ничего не знал о «мусбате».

– В аэропорту комбат дал мне нарисованную от руки схему движения, – оправдывался он, – и приказал поддержать наших бойцов, которые штурмуют дворец. «Наших» я нигде не увидел. Решил, что вас афганцы всех перебили.

На аэродроме под Баграмом Бабрак Кармаль находился под усиленной охраной десантного полка. Неприметный на вид, в солдатской длиннополой шинели, подпоясанной брючным брезентовым ремнем, в кирзовых сапогах и шапке-ушанке, нелегально проникший на родину новый ее правитель с нетерпением ожидал в бункере известий из Кабула. Ему и привез Абдулаев показать тело Амина. Только теперь, стоя над мертвым врагом, Кармаль согласился въехать в Кабул. Нос его хищно заострился, вислые щеки подтянулись, обозначив скулы, в глазах появился холодный блеск властолюбивого человека. Это был уже не опальный посол в Чехословакии, а Председатель Реввоенсовета республики, глава правительства, Председатель ЦК НДПА.

Еще в 1978 году, спустя два месяца после апрельской революции, когда его сослали в Чехословакию, он пригрозил Амину, что вернется на родину с красным знаменем в руках. И он выполнил свою угрозу с помощью советских солдат…

Рота боевых машин только подвозила Кармаля и его сподвижников к Кабулу, а передававшее бесконечную музыку афганское радио торжественно сообщило о победе второго этапа апрельской революции.