Андрей Посняков - Московский упырь

Иван посмотрел в небо – эх, жаль, светло еще. Но уже скоро должны быть и сумерки, а там и совсем стемнеет. Продержаться бы до того времени, продержаться… Иван осмотрелся вокруг и, увидев невдалеке высокие сосны, быстро полез на одну из них. Били в глаза колючие ветки, шершавая кора обдирала ладони в кровь, и смола хватала одежду сильными пахучими лапами. Затаившись меж ветками, Иван осторожно посмотрел вниз. К болоту уже подбегали разбойники. Кто-то из лиходеев задрал голову вверх и вдруг оглушительно захохотал:

– Да вон же он, вон! Ну-ка, дайте стрелу, братцы!

Июль 1605 г. Село Тайнинское

Сидя на вершине сосны, Иван лихорадочно соображал – что делать? Ситуация – хуже не придумаешь: один, посреди сонмища врагов, да еще и висит неподвижной мишенью, стреляй – не хочу. Из оружия – один оброненный Настькой кинжал да мешочек с зельем на шее. Что же…

Фьють!

Противно просвистев, две длинных стрелы впились в ствол рядом с юношей. Времени на размышление не оставалось, некогда размышлять – надо действовать! Внизу заржали кони… Вот туда и надобно! Вот…

С силой оттолкнувшись, Иван спрыгнул вниз, примерно в ту сторону, откуда слышалось ржание. Едва не убился, ощутимо приложившись о крепкую сучковатую ветку, плюхнулся наземь, тут же вскочил – слава Богу, цел! – метнул кинжал в оказавшегося рядом татя. Судя по крику – попал, но юноша того не видел, некогда было смотреть – оп! – два прыжка, и вот он уже в седле, а теперь – взвить на дыбы коня, развернуть – и ходу!

Пригнулся, чтобы не выбило глаза ветками, слышно было, как над головой пронеслись стрелы. Иван подогнал коня босыми пятками – быстрей, еще быстрей, – не оглядываясь, вылетел на шлях, чувствуя за плечами погоню. Разбойники, гомоня и крича, неслись следом, не все, конечно, а только те, у кого было лошади – не так-то и много, человек пять, но беглец вовсе не собирался испытывать судьбу, сойдясь с ними в открытой битве, слишком уж были неравны силы. А потому подгонял коня, всматриваясь в синюю дымку наступающей ночи, и молил Господа об одном – лишь бы не попасть в какую-нибудь колдобину.

Дорога постепенно расширялась, деревья раздвинулись в стороны, и жесткие ветви уже не хлестали остервенело по лицу и телу, а затем лес и вообще кончился, потянулись луга. Жаркий ветер бил в лицо всадника; вздымая бока, хрипло дышал выбивающийся из последних сил конь, а над головою рассыпались яркие звезды.

В какой-то момент Иван вдруг отчетливо осознал, что уже скачет один, что погоня отстала, и за ним больше никто не гонится. Никто… Видать, лиходеи не осмелились выскочить из лесу, несмотря на наступившую ночь. Наверное, чего-то, вернее, кого-то боялись.

Кого – Иван скоро увидел. Прямо на его пути вдруг возникли трое рейтар в кирасах и касках-морионах. Двое из них держали в руке факелы, третий – посередине – пистоль, из коего целился в быстро приближавшегося Ивана.

– Стой! – прозвучал властный голос.

Подняв голову, беглец натянул поводья. Больше, пожалуй, бежать было некуда. Впрочем, рейтары мало походили на лесных татей.

Осадив коня, Иван спешился и, подойдя к всадникам, слегка поклонился:

– Служилый человек князя Андрея Телятевского Иван, сын Квасников.

– Вот как? Служилый человек? – говорившие с явным немецким акцентом рейтары гулко захохотали. – В таком разе мы – английские короли. А ну – руки вверх и шагай с нами…

Один из рейтар спешился и ловко связал юноше руки тонкой ременной петлей.

– Что-то не очень похож ты на дворянина, – недоверчиво пробурчал воин. – Ни сабли у тебя, ни кафтана. Даже сапог – и тех нет.

– Все разбойники отобрали, – беглец вздохнул. – Обманным образом завлекли в западни, тати лесные. Живота хотели лишить, насилу убег.

– Складно мелешь.

Судя по насмешливому тону всадников, Ивану они не доверяли ничуть, впрочем, как и любой на их месте. Ну, что такое – ехали себе, ехали, вдруг, откуда ни возьмись, выскочил какой-то подозрительный парень, почти что раздетый, босой, к тому ж ясно, что на краденой лошади! И что с таким делать? Лучше бы пристрелить от греха, да пули жалко. Ну, тогда зарубить палашом, дело нехитрое.

Иван передернул плечами – а что, если и вправду зарубят? Нужен он им больно. Хотя, нет, был бы не нужен – зарубили бы сразу, а так, вон, ведут куда-то. Интересно, куда?

Между тем лошади запряли ушами, зафыркали и весело заржали, – видать, рейтарский разъезд приближался к деревне либо к походному лагерю. Впрочем, никаких войск, а следовательно, и лагерей тут вроде бы быть не должно.

Юноша вдруг вскинул голову и внимательно всмотрелся вперед – показалось, будто там, за кустами, блеснул огонь… Нет, не показалось! Так и есть – впереди, уже совсем рядом, горел большой костер, за которым смутно угадывались черные избы, амбары, церковь… Какое-то большое село! Интересно…

Завидев рейтар, сидевшие у костра люди живо похватали пищали и пики:

– Самбор! – выкрикнул кто-то.

– Лихославль! – Отозвавшись на пароль, всадники подъехали к самому костру и, спешившись, привязали коней к плетню, – костер-то горел аккурат на самой околице.

Вокруг толпились оружные – немного, – человек пять, видно, караульная смена. В привешенном над огнем котелке аппетитно булькало варево. Иван повел носом и улыбнулся:

– Поесть бы!

– Ужо, накормим! – нехорошо скривившись, пообещал один из оружных – вислоносый мужик с длинной редкой бородкой, одетый в длинный черный кафтан, какие обычно носят стрельцы. Остальные засмеялись.

– Давай его в избу, – распорядился вислоносый, видать, он и был тут за старшего. – Аль господа рейтары желают сами допрос произвесть?

– О нет, – дружно отмахнулись те. – Делай, как знаешь, Заиша, только не забудь пойманного на наш счет записать.

– Запишем, не сомневайся, господин ротмистр! – Заиша – вот как, оказывается, звали вислоносого старшого – глухо хохотнул и обернулся к Ивану. – Шагай!

Послушно кивнув, плененный беглец в сопровождении двух вооруженных короткими копьями воинов вслед за Заишей поднялся по невысокому крыльцу в избу.

В небольшой горнице, большую часть которой занимала топившаяся по-черному печь, тускло горела воткнутая в железный светец лучина. Шипя, падали в подставленную внизу кадку горячие угольки-искры. В углу, под закопченной иконой, зеленоватым мотыльком трепетала лампадка. Однако вовсе не печь, не светец и не икона тотчас же привлекли внимание юноши, а подвешенная к потолку дыба. Собственно, его к ней и потащили, живо содрав рубаху. Тьфу ты, да что сегодня за день такой – из огня да в полымя!