Екатерина Люмьер - Хрупкость

– Неужели в Париже намного приятнее? – Чарльз повязал шарф и надел перчатки. – Мы пойдём с тобой в паб, но пойдём не пить, а есть. К тому же сегодня в честь кельтского праздника будет что-то интересное.

– Да, там более мягкий климат, – Аньель последовал примеру Чарльза и взял перчатки.

Они вышли из общежития и направились в сторону главных ворот. Встретив по пути несколько однокурсников и даже профессора, пришлось поздороваться, а потом уже они свернули более безлюдными улицами.

– Я бы хотел сегодня прийти позже отбоя. Может быть, немного навеселе.

– А ты любишь рисковать. – Аньель улыбнулся.

– О, иногда это попросту необходимо! К тому же без риска жизнь окажется совсем скучной, разве не так?

– Совершенно с тобой согласен. Эти два месяца мы жили слишком примерно.

– Это были приятные два месяца. Не думал, что мне будет так комфортно жить с тобой.

Чарльз немного смутился.

– И мне. Надеюсь, я не слишком много говорил про свою учебу.

– Иногда многовато, но мне нравится тебя слушать. Как, надеюсь, тебе нравится слушать меня.

Он поправил очки и улыбнулся в шарф.

– Ты мне нравишься.

– И это взаимно.

Аньель достал из кармана портсигар и предложил Чарльзу закурить. Гэлбрейт принял сигарету и поблагодарил Аньеля.

– Сегодня празднуют Самайн. Ты знаешь об этом празднике? Официально, конечно, его не включают в календарь, но по традиции древних кельтов Ирландии и Шотландии его ещё празднуют.

– Я слышал о нем, но мне всегда было интересно узнать больше.

– Это праздник конца лета, в общем-то Самайн и обозначает сам «конец лета», или теперь так называется ноябрь. Это языческий праздник, когда кельты обращались к духам, проводили обряды в течение семи дней. Три дня до и три дня после тридцать первого октября. Название появилось в ирландской литературе в десятом веке. Примерно шесть веков спустя появилась традиция выпрашивать сладости и одеваться в страшные костюмы, но праздник проводится далеко не повсеместно.

Когда они проходили по тёмной улице, Чарльз подошёл сзади и крепко обнял за талию Аньеля обеими руками и тихо сказал: – Будь осторожен. Вдруг духи захотят украсть такого красивого юношу как ты.

Де ла Круа вздрогнул и рассмеялся.

– Звучит очень интересно.

– Но не так интересно, если ты станешь примером твоего анатомического театра. – Гэлбрейт усмехнулся ему в шею.

– Разве что, если таинственным нападающим будешь ты! – Аньель хихикнул и повернулся к нему лицом. – Но ведь мне с тобой ничто не угрожает?

– Нет, не угрожает. – Чарльз не удержался и прикоснулся к его волосам, отведя кудрявую прядь от лица. – Начинается дождь. Нам стоит поспешить.

Аньель не смог сдержать улыбки и с интересом посмотрел на Чарльза. Они были так близко друг к другу, что он чувствовал его дыхание на своей коже.

– Да, нам нужно поспешить.

Чарльз взял его под локоть и повёл за собой.

– Здесь недалеко.

Интимность момента была разрушена, да и Гэлбрейт знал – не сейчас.

Они дошли до старинного паба, ирландского паба, в котором уже вовсю веселились горожане.

– За своими учебниками я совсем забыл, как звучат живые люди, – заметил Аньель, когда они зашли в помещение.

– Тебе стоит чаще выбираться куда-то. Либо я буду вытаскивать тебя сам, если ты не против.

Они сели за столик и заказали сразу же несколько пинт пива, нарезку, охотничьих колбасок и овощи с огня. Вокруг были люди в костюмах, которые пели старинные песни, похожие на заклинания. В этот вечер Чарльз вновь угощал Аньеля, ведь он его пригласил, и это было, возможно, свидание.

– С тобой куда угодно, – ответил де ла Круа.

И тогда начался их первый заход. Если еда оставалась в течение нескольких часов, то первые две пинты пива они приговорили за двадцать минут. Потом Чарльз заказал ещё, а потом вовсе потянул Аньеля с ним танцевать под средневековую музыку. Они разделись до рубашек и брюк, ведь в пабе было так жарко и много людей. Гэлбрейт увёл его в круг танцующих, который двигался так, словно внутри обычного исландского паба происходил настоящий колдовской праздник.

Аньель чувствовал, как приятно кружится его голова. Они танцевали и смеялись, и на мгновение он почувствовал, что хочет остаться в этом моменте как можно дольше. Де ла Круа посмотрел на соседа и вдруг отметил, как тот красив сегодня. Эта мысль смутила его, а на щеках выступил легкий румянец. Отчего-то он вспомнил свой первый и единственный поцелуй с Виктором и от этих мыслей ему стало жарко. А потом их развели на две разные стороны толпы друг напротив друга. И начался танец. Совсем другой танец, напоминавший по стилю времена Тюдоров, хотя под такую музыку танцевали более спешно, меняли партнёров и смеялись. Много смеялись.

Так прошло несколько часов. Когда они приговорили по шестой пинте и большинство отправились на соседнее кладбище призывать духов, когда в пабе почти никого не осталось и весь праздник высыпал на улицу, они сидели, стараясь отдышаться.

– Это было хорошо.

Чарльз был весь взмокший, но донельзя довольный.

– Это было отлично! – воскликнул Аньель. – Я еще никогда не чувствовал себя так… свободно.

Он широко улыбнулся, глядя на Чарльза.

– Я рад, что тебе так понравилось.

Чарльз глубоко вздохнул, обмахиваясь ладонью. Гэлбрейт повернул голову, смотря на Аньеля.

– Не думал, что ты можешь быть ещё красивее.

Аньель звонко рассмеялся.

– Я весь взмок и, наверное, выгляжу ужасно. А вот ты совершенно очарователен.

Чарльз протянул руку и погладил Аньеля по щеке.

– Ты правда так считаешь?

– Да, – выдохнул он. – Честное слово.

Некоторое время Чарльз сомневался, но потом просто приблизился и поцеловал де ла Круа. На мгновение Аньель опешил, но не отпрянул. В голове промелькнула мысль, что именно так все и должно быть. Однако это был не первый поцелуй для Чарльза, который ничего кроме литературы и языков в юности не видел. Даже несмотря на то, что целовал он не слишком умело, Гэлбрейт делал это с чистым желанием и чувством.

– А ты полон сюрпризов, Чарльз Гэлбрейт, – отстраняясь произнес Аньель.

Чарльз опустил глаза и вздохнул.

– Извини, если что не так. Я тебе и так и эдак намекал последний месяц…

– Моя голова была занята совершенно не тем, – удрученно произнес де ла Круа.

– Да я уж понял. – Чарльз усмехнулся и закурил.

– Но я рад, что ты сделал это. – Аньель наклонил голову и улыбнулся.

– И что ты об этом думаешь? – спросил Чарльз с надеждой в голосе.

Он не ответил, а лишь привлек к себе Гэлбрейта для нового поцелуя. Обняв Аньеля одной рукой за талию, Чарльз с удовольствием ответил на поцелуй, прижав юношу к себе. Они вернулись в общежитие за полночь, а потому пришлось лезть через окно на второй этаж. Пусть это и было опасно, они, сразу же смеясь завалились на кровать.