Владимир Шигин - Синоп (Собрание сочинений)

– Я не могу оставаться в стороне от наглой выходки русского царя! Я не какой-нибудь Бурбон, я – Наполеон и не потерплю унижения Франции! – эмоционально начал племянник Бонапарта.

В углу кабинета, нервно качая ногой, сидел министр иностранных дел Друэн де Люис. Он не разделял императорского пыла:

– Император Николай требует невозможного – властвовать над половиной турецкого населения. И все же я не вижу оснований ругаться с русскими из-за их спора с турками! По, крайней мере, не будем спешить! Пусть русский царь сам разоблачит свою истинную цель и предстанет перед Европой как настоящий варвар! Пока же заурядная ссора монахов не стоит большой войны! Остальные министры согласно закивали. Наполеон дернул нафабренными усами:

– Мы должны отправить эскадру в Архипелаг. Близость нашего флота к Турции умерит аппетиты русских!

– Вы совершенно правы, сир! – подал голос министр внутренних дел известный кондотьер Персиньи. – Дело вовсе не в «святых местах», а в престиже Франции, и ее императора. Уступивши во внешних делах, мы сразу же обострим наши дела внутренние! К тому же нас поддерживает Англия!

– Решено! – вскинул голову Наполеон. – Я посылаю флот!

Он повернулся к застывшему в дальнем углу морскому министру Дюко:

– Сейчас же отправьте в Тулон телеграфный приказ: эскадре следовать в Саламин!

Так был сделан первый шаг к будущей войне. 23 марта 1853 года французский флот оставил Тулон и взял курс на восток.

Вслед за Парижем решил, было, отправить свои корабли в эгейские воды и Лондон. Но командующий Средиземноморским флотом адмирал Дондас неожиданно оказался более трезв, чем правительство. Адмирал отказался покидать Мальту, пока не получит четких письменных указаний.

– Пусть господа из Сити вначале определяться, что они конкретно хотят от флота, а затем уж кидают его в драку русских с турками!

Подумав, министр иностранных дел Англии лорд Кларендон согласился с мнением адмирала:

– Ладно, не будем пока торопиться, а поглядим, как лягут русские и французские карты!

В результате Англия решила с посылкой своего флота несколько повременить. В Петербурге сразу повеселели: англичане остаются нейтральными! Увы, радовались там напрасно, ибо Лондон еще не в чем не определился, он просто затаился до поры до времени, выжидая по своему обыкновению, чья возьмет. Известный капиталист и русофоб Фридрих Энгельс призывал в те дни на страницах «Нью-Йорк Дейли Трибьюн» об общеевропейском крестовом походе на Россию: «…После того, как Одесса, Рига, Кронштадт и Севастополь будут взяты, Финляндия освобождена, неприятельская армия расположится у ворот столицы, все русские реки и гавани будут блокированы, – что останется от России? Великан без рук, без глаз, которому больше ничего не остается, как стремиться раздавить врага тяжестью своего неуклюжего туловища, бросая его наобум туда и сюда, где зазвучит вражеский боевой клич. Действуй морские державы Европы с такой силой и энергией, Пруссия и Австрия могли бы освободиться от русского ярма настолько, чтобы даже примкнуть к союзникам…»

Ему вторил друг интернационалист Карл Маркс:

– Славяне не принадлежат к индоевропейской расе, а потому их нужно отбросить за Днепр!

Хотелось бы нам того или нет, но закадычные друзья Маркс с Энгельсом уже за сто лет до Гитлера мечтали о плане «Барбаросса».

Развязка константинопольской интриги наступила 13 августа во время торжественного заседания Дивана во дворце великого визиря, куда был приглашен русский князь. Меншиков планировал нанести в этот день туркам решающий удар, выдвинув новые требования. В назначенный час во дворце в Куру-Чесме собрались великий визир, и министр иностранных дел Рифат- паша, сераскир и представитель улемов. Долго ждали Меншикова. Наконец показались его экипажи. Но князь остался верен себе. Он не остановился под окнами дворца, где его ждали, а проехал дальше во дворец к султану, который его, разумеется, совсем не ожидал. Султан князя принял, требования выслушал, но ответа не дал. После отъезда Меншикова он вызвал к себе министров. Те были оскорблены поведением русского посла и склонялись к отказу от всех русских требований.

– Повелеваю собрать новое заседание! – объявил Абдул-Меджид, а затем, подумав, добавил, – Так как русским все равно не угодишь, отрешаю от должности угодного им Рифата-пашу, вместо него будет отныне Решид-паша, а вместо Мехмета-Али ставлю великим визирем Мустафу-пашу.

Это была катастрофа! Вместо лояльного и добродушного Рифат-паши, Меншиков получил изощренного интригана и англомана Решида-пашу, который, по мнению англичан, был уже «почти джентльменом», так как сидел не на корточках, а на стуле, пользовался при еде вилкой и имел одну жену. Решид-паша был деятелен. Уже на следующий день он провел новое заседание Дивана. Там было решено окончательно рвать отношения с Россией. После заседания Дивана Решид-паша поспешил к Меншикову и заверил того в самых мирных намерениях. После этого хитрый министр сразу же помчался к лорду Стрэтфорду и сообщил, что отныне султан полностью во всем полагается на Англию. Тут же Стрэтфорд написал письмо Меншикову от имени Абдул- Меджида, где недвусмысленно давал понять, что Турция свой выбор сделала. 15 мая Меншиков отправил Решид-паше ноту, в которой заявил, что вынужден разорвать дипломатические отношения с Высокой Портой, но при этом согласен отложить свой отъезд, если турки согласятся продолжить переговоры.

Мустафа Решид-паша

Тогда же князь оставил российское посольство и со свитой перебрался на стоявший у Буюк-дере пароходо-фрегат «Громоносец».

Султан и его министры пребывали в прострации. Война с Россией их страшила. Лорд Стредфорд и французский посол Лакур, как могли, успокаивали павших духом турок, что Лондон и Париж их в беде не оставят. Утром 21 мая над трубой «Громоносца» появилась шапка черного дыма. Пароход дал ход и взял курс в Черное море. Князь Меншиков покидал Константинополь. Это означало разрыв дипломатических отношений с Высокой Портой.

В те дни российский посол в столице Австрии барон Мейендорф, в раздражении писал домой о Меншикове и его вояже: «Самый остроумный человек в России, ум отрицательный, характер сомнительный и талант на острые слова. Дело шло о том, чтобы избавить страну от войны, даже рискуя лишиться популярности и временно вызвать неудовольствие императора. Как плохо обслуживаются государи!»

В середине двадцатых чисел мая 1853 года Европу облетели телеграммы о разрыве сношений между Меншиковым и Оттоманской Портой и о переезде Меншикова из посольства на корабль. Лондонское Сити, парижская биржа пришли в страшное возбуждение. Прибыло известие, что по требованию французского посла в Константинополе де Лакура французский флот, стоявший до сих пор в Саламине, идет к Дарданеллам. В Лондоне и Париже крепли слухи о готовящемся вторжении русских войск в Молдавию.