Владимир Шигин - Синоп (Собрание сочинений)

Узнав о требовании Меншикова, Мехмет-Али всплеснул рукавами шитого золотом халата:

– Но я не имею права этого делать!

Все, затаив дыхание, ждали, что будет дальше. Вскоре к неудовольствию князя выяснилось, что в спешке сборов забыли захватить с собой карту Турции. Ее пришлось выпросить у австрийского генерала барона Гесса. Барон карту дал, но при очередном дипломатическом рауте не удержался от публичной реплики:

– Мне кажется, что русские не к чему не готовы, а потому импровизируют на ходу! Толку от такой импровизации будет не много!

На третий день своего пребывания в Константинополе, Меншиков снова отправился к визирю. При этом одет он был не по форме, а в партикулярное пальто, на голове красовалась мягкая шляпа. На негласном языке дипломатии это значило, что Меншиков наносит не официальный визит, а едет к визирю, что называется, в частном порядке. Но и это не все! Зайдя к визирю, князь даже не удосужился снять с себя пальто, так и оставшись в нем на протяжении всей встречи.

Великий визир с истинно восточной учтивостью, постарался сделать вид, что не заметил княжеского демарша. Оба снова пили кофе с шербетом и вели пустопорожние беседы. Наконец, визит был окончен. Меншиков вышел в приемный зал, где его ждала целая толпа вельмож, чтобы торжественно ввести в уже заранее открытые настежь двери кабинета министра иностранных дел Фуад-эфенди. Но Меншиков, не останавливаясь, демонстративно прошел мимо кабинета, не обращая никакого внимания на обступивших его. Выйдя вон, князь убыл в посольство.

Тем же вечером султан Абдул-Меджид совещался с великим визирем.

– Меншик-ага очень зол на Фуада-эфенди и не хочет иметь с ним дел! – говорил султану Мехмет-Али. – Надо чем-то пожертвовать, иначе дело может закончиться войной!

– На все воля Аллаха! – закатил глаза к потолку Абдул-Меджид. – До меня дошли слухи, что русские уже приготовили в Бессарабии два армейских корпуса. Белый царь не шутит, а потому пойдем навстречу Меншик-аге и сменим столь не любимого им Фуада-эфенди!

На следующий день Фуад-эфенди был изгнан из своего кабинета, а его место занял более лояльный к России Рифаат-паша. Это была несомненная победа Меншикова, но как эта победа отзовется в дальнейшем, пока не мог сказать никто.

В британском посольстве тем временем готовили ответный удар.

– Восточный вопрос сегодня вступил в новый весьма острый фазис! – резюмировал сдающий дела британский посол Роуз.

– Меншиков занимается провокацией и запугиванием! – качал головой, прибывший на его место Стрэтфорд-Рэдклиф. – А как дерзко он обращался с визирем! А его неснятое пальто – это же форменное безобразие!

Теперь сразу два человека старались изо всех сил обострить отношения между Россией и Турцией. Но если Меншиков действовал при этом по-военному прямо и топорно, то Стрэтфорд-Рэдклиф осторожно и исподволь. При этом у английского посла была своя не менее важная, чем у Меншикова задача, – свались со своего места великого визиря Мехмета-Али, которого Лондон считал не слишком лояльным к себе. Это сделать пока не удавалось, а потому английский посол был зол и желчен.

Тем временем, Меншиков, казалось, набирал очки и был принят уже самим султаном. Ему князь вручил личное письмо Николая Первого, в котором император вежливо, но настойчиво приглашал Абдул-Меджида соблюдать освященные веками права православной церкви и подумать над последствиями своего возможного упорства. Помимо этого, Меншиков деликатно намекнул султану, что Турции было бы весьма выгодно заключить секретный союз с Россией против Франции.

– Это будет способствовать внутреннему спокойствию Высокой Порты, а мы будем готовы прийти к вам на помощь, ежели какая-либо европейская держава вздумает воспрепятствовать вам, исполнить свои обещания, данные моему императору!

В дальнейшей беседе князь потребовал от султана «взять обратно» уступки, сделанные латинянам-католикам.

Абдул-Меджид теребил рукой, крашенную хной, бороду.

– Что бы досточтимый Меншик-ага желал бы получить? – поинтересовался он через драгомана.

– Мы бы хотели забрать ключ от большой двери Вифлеемской церкви и поменять звезду над храмом.

Султан, нервно перебирая четки, отмалчивался. На вечер у него была запланирована встреча с послом английским, и никаких обещаний никому Абдул-Меджид пока давать не собирался.

На том визит и завершился. Хмурый Абдул-Меджид велел звать к себе визиря.

– Гяуры готовы растерзать Порту на части, а потому мы должны столкнуть их всех лбами, а самим смотреть со стороны, как неверные истребляют друг друга! – объявил султан ему линию поведения.

– Что же прикажет мне делать, о величайший из падишахов Вселенной? – пал ниц визир.

– Будем ждать! – отвечал султан мудро. – И надеяться на милость Аллаха! Пока князь вел переговоры, Корнилов на «Бессарабии» вышел из Константинополя в Грецию, якобы, для осмотра находившихся там русских судов. Фактически же вице-адмирал изучал состояние турецкого флота и укреплений Босфора и Дарданелл. Вернувшись в Николаев 18 марта, он подготовил подробный отчет об этом походе. Отчет этот Корнилов направил генерал-адмиралу, изложив в докладной записке свое мнение о сопротивлении, которое сможет оказать турецкий флот и береговые батареи нашему флоту при высадке десанта в Босфоре и Килиосе.

В остальное время Корнилов и Непокойчицкий старались собрать новые сведения о турецкой армии и флоте. Женам они писали успокоительные письма, но на душе у обоих было неспокойно. Корнилов нервничал особенно. Пользуясь его отсутствием в Николаеве, был произведен «дворцовый переворот». Бесхарактерного Берха легко прибрал к рукам генерал-лейтенант Лидерс, который начал править флотом, так, что зачесали затылки даже самые невозмутимые. По этой причине Корнилову надо было, как можно скорее, возвращаться и наводить порядок в доме. Но Меншиков в обратный путь явно не торопился.

С весны 1853 года серьезно изменилась обстановка и на Черном море. В июне к Дарданеллам подошла французская эскадра. Одновременно турки стали перебрасывать войска на Дунай. На Кавказе сразу поднял голову Шамиль. Турецкие и английские агенты не скупились ему ни на обещания, ни на деньги. Узел запутывался все больше и больше.

Почти три месяца длилось посольство Меншикова в Константинополе. Все это время было заполнено дипломатической сутолокой вокруг вопроса: согласиться ли султан подписать договор с российским императором или нет.

Начав хорошо, по мере дальнейшего развития ситуации, Меншиков начал затем постепенно терять влияние на ситуацию. Даже великий визир, который поначалу был вполне расположен к русскому князю, и тот потихоньку переметнулся к английскому послу Стрэтфорду.