Марат Байпаков - Эрис. Фила всадников

– Ого-го! Так ещё и входная плата для меня, гостя, положена? Три амфоры 8 8 В данном случае аттическая амфора в 26,26 литра. дорогого зерна? – уточняет софист, поправляя на себе домашние одежды. – Такая солидная плата назначена для оглашения… смертного приговора несчастному беглому афинянину ? Я что, получается, ещё и купил смертный приговор самому себе? Уж могли бы и бесплатно пропустить на суд предмет насмешек .

Едкая шутка, сопровождаемая милой самодовольной гримасой, вызывает новую волну хохота, в которой отчётливо слышен девичий смех.

– Мегиста, а я, между прочим, слышу ваш мелодичный голос. И хотя вы моя первая… ученица , заметьте, я вам насмешки над моим защемлённым афинским достоинством не прощу ! – Протагор демонстративно выпячивает грудь. Что ни говори, а пошутить над самим собой мудрец умеет. Хохот разом смолкает, во взглядах учеников Протагора искреннее уважение.

– Просветите меня – в каком виде принято у сикелиотов являться на сисситию аристократии? Красного спартанского плаща у меня, афинянина, по понятным причинам, увы, нет. Не дориец я. – Протагор принимает наигранно растерянный вид. Придирчиво оглядывает себя. Смахивает с одежды воображаемую пыль. Некогда роскошный, с узорной вышивкой, просторный льняной хитон до колен местами прохудился, а местами мастерски заштопан. Мудрец оправляет два плетёных кожаных пояса с медными пряжками. – Если так заявлюсь? Сочтут за неподобающую дерзость? Что, если облачусь в экзомис 9 9 Экзомис – грубая одежда для работы, кусок ткани, пропущенный под правой рукой, скреплённый на левом плече. ? Поверх экзомиса накину роскошную хламиду с золотой пряжкой? Пряжка-то милетская – лев при гриве. Пряжка величиной с кулак взрослого мужа.

У посетителей кривые улыбки. Предложенный вариант облачения явно недостоин почётного гостя сисситии.

– Протагор, ты не одинок в модных привычках! Мой милый муж так любит одеваться. – (Гермократ удивлённо поворачивается к жене.) Мегиста прикасается кончиками пальцев к плечу мужа. – Именно в таких одеждах любимый пришёл ко мне на первое свидание. Ах-ах! Задиристый стиль: «Хочу понравиться, но могу и подраться»…

Реплика Мегисты вызывает новую волну смеха. Растрёпанный Протагор присоединяется к общему веселью.

Софист в раздумьях покидает парадный зал и, шлёпая по мозаичному полу босыми ногами, удаляется в свою комнату на втором этаже.

Мудрец не заставил себя долго ждать: вскоре Протагор появляется в роскошных одеждах. Ученики не скрывают восхищения: тёмно-синяя хламида из тонкой дорогой шерсти, с кожаными нашивками, поверх синего хитона той же работы и из той же шерсти. Наряд, приличествующий моменту и статусу обладателя.

Софист сдержал обещание – золотая пряжка скрепляет парадный плащ, надетый по-фракийски – задрапирован «конвертом» на груди. В руках у Протагора неношеная чёрная широкополая шляпа. От мудреца исходит, о боги, какой приятный мужественный и сложный аромат с благородными оттенками хвои и горьких трав! Пальцы унизаны перстнями из серебра, возможно афинской работы. Не забыл мудрец и полированный дорожный посох из светлого дуба.

– Ну что, так меня гаморы не сочтут воплощённым пренебрежением почтенными обычаями? – (Ученики рукоплесканиями приветствуют выбор софиста.) – Только ради вас так нарядился!

– Ты не поверишь, Протагор, именно такие слова сказал Гермократ, когда шёл на первое свидание к Мегисте! – улыбаясь, откровенничает Граник. Мегиста удивлена – пристально вглядывается в глаза мужа. Граник тут же получает тычку локтем от Гермократа за разглашение тайны.

– Дорогая, я не знал, к кому иду в гости. Незачем делать такие большие глаза. – Ответом Гермократу становится тихий стук посоха по полу.

– Сожалею, что меня не было на том свидании. Счастливый, наверное, получился первый день знакомства? Эх-эх, как бы я хотел разделить с вами радость беспечальной юности. Я уже старик. В молодости подносил девушкам в дары только хворост. Дары-ы-ы. Н-да, был ужасно беден! Вспомнить первое любовное свидание с девушкой не смогу. И совсем не знаю, к кому иду в гости. – Мудрец горделиво приосанился, крепкий в мышцах Протагор не похож на старика. Друзья переглянулись, видимо вспоминая далёкий день знакомства, но не стали расписывать «счастливый день». Пятеро будущих участников сисситии покинули парадный зал и бодро зашагали к конюшням поместья. Там в окружении слуг уже хлопотал Фукл. Пять лошадей накрыты чёрными попонами с серебряной узорной вышивкой. На одной из лошадей, кремовой масти, закреплён массивный кожаный чехол с кифарой-формингой.

– Мегиста? Моя ученица? Вы тоже будете участвовать в мужских беседах гаморов? Что, и такое возможно на дорийской Сицилии? – Протагор указывает посохом на лошадь с чехлом. На лбу афинянина появляются частые складки морщин. Мегиста печально улыбается.

– Протагор, я так же, как и вы, предполагаю очень серьёзный разговор. Гаморы пригласили и меня, флейтистку, хотя о заказанной музыке и желаемых песнях в приглашении не упоминали.

Гермократ ободряюще обнял жену. Голос Мегисты хоть и не дрожит, но за гордыми переливами слышна серьёзная тревога.

– Никогда до этого утра невесты, жёны или иные музыканты-певицы женского пола не участвовали в мужских сисситиях гаморов. А я вот, простая флейтистка, выбрана аристократами – не случайно, так понимаю. Готовлюсь к печальному допросу. Видно, я перешла дорогу многим невестам в Сиракузах. Может, и мне, как и вам, сварили цикуту… Но только мне не мужи сварили, а гаморы-завистницы.

Хмурый Протагор сочувственно кивает Мегисте. Пятеро путников в сопровождении добродушного Фукла покидают поместье. Уже у ворот Фукл, молчаливый за дорогу от конюшен до ворот, громко выкрикивает вслед отъезжающим:

– О возлюбленная Афина-покровительница, позаботься о них, счастливых, на опасной сисситии. Селасфора 10 10 Эпитет «светоносная» – Артемида. , о благая, прикрой их в битве неравной спасительным щитом.

Пятеро всадников обернулись к Фуклу. Почему он воззвал только к богиням, не попросив помощи у богов? В чём подвох? Метек и не думает шутить – Фукл машет отчаянно рукой. Мудрый управляющий поместьем в курсе не только запасов фуража, но и дел душевных. Шестой друг прикладывает правый кулак к тому месту, где бьётся сердце.

– Фукл, любезный, я тебя обожаю! Вернёмся живыми! Обещаю тебе! – Гермократ машет в ответ рукой, за ним – грустная Мегиста, потом расчувствовавшийся Протагор и, наконец, сдержанно – двое непроницаемых друзей.

– Гермократ, надо бы жалованье поднять Фуклу. Накинь-ка заботливому мужу серебром. Прошу, не жмись, не тот случай, – обращается вкрадчивым шёпотом к другу Мирон. – Чуть слезу не пустил, душевно же о тебе радеет.