Данияр Байдаралин - Большой переполох в Шын-Жане

Потом была мная дорога в Кашкар, во время которой молодая Эрдэнэчмек успела и выплакаться, и отчаяться, и смириться со своей участью. По приезде во дворец Императора она была как замороженная, и просто следовала всем указаниям придворных и евнухов, как во сне.

Эрдэнэчмек поместили в женский дворец, где она могла наблюдать за многими женами императора в его гареме. Ей, свободной дочери степей, было очень тяжело перестраиваться под новый порядок. Во дворце все нужно было делать по расписанию: спать и вставать в определенное время, кушать только в общей столовой, принимать ванну и многое другое. Первое время она все это возненавидела, и заслужила среди шын-жанок репутацию «степной дикарки».

В брачную ночь со сыном Императора Эрдэнэчмек не смогла изобразить страсти, и это наложило отпечаток на всю их оставшуюся совместную жизнь. После этого ее перевели в отдельное крыло, где жили еще немногочисленные жены и наложницы сына Императора, его будущий императорский гарем. И тогда до Эрдэнэчмек наконец стало доходить, что это теперь ее жизнь, и что ничего другого уже не будет.

Конечно, со временем Эрдэнэчмек привыкла к жизни во дворце, и даже научилась любить привилегии, которые давал ей ее статус. По ее прихоти слуги выполняли все ее пожелания, доставляли ей любые угощения. Она даже могла устроить себе свидания с красивыми молодыми парнями. Но ей не хватало настоящей любви, поэтому она прибегала к этому без особого желания, лишь когда нужно было дать выход накопившемуся плотскому напряжению.

Все изменилось, когда у нее появилась дочь. Отец дал ей шын-жанское имя Кидара, но Эрдэнэчмек сама назвала ее жужанским именем Жалма, в честь своей любимой бабушки, по которой она скучала больше всех, и всегда обращалась к ней имено по этому имени. Для нее дочь стала воплощением смысла жизни, и ради нее она была готова на все.

Вскоре умер старый Император, и ее муж стал следующим правителем Империи. Она не смогла родить ему больше детей, и поэтому была отодвинута в сторону более молодыми женами, которые родили господину сыновей. Но Император и сам любил Кидару за ее особенный характер, поэтому за госпожой Эрдэнэчмек сохранился особый почетный статус.

Когда Жалма достаточно подросла, жена Императора решила съездить вместе с нею в Степь, к своим родственникам. По дороге в степи их сопровождал молодой воин Ли Лианжи, тоже рожденный от степнячки. Тогда уже госпожа Эрдэнэчмек поняла, что это не случайно, и не стала отгонять его от дочери, позволив развится ее любви. Может быть, тайно она мечтала таким образом реализовать свою несбывшуюся мечту о молодом жужанском воине в годы ее молодости.

И вот теперь она чувствовала, что история совершила полный круг, и вещи непостижимым образом встали на свои места. Ее ненаглядная дочь нашла свою любовь на границе Империи со Степью, и молодые соединились в священном акте. Таким образом как-будто и свершилось то, чего была лишена сама госпожа Эрдэнэчмек.

Но это также означало, что молодые вышли на новый виток судьбы, и жена Императора не знала, что будет дальше, поскольку не имела подобного опыта. Ведь теперь в жизни ее дочери появилась настоящая страсть – то, чего никогда не было у госпожи Эрдэнэчмек. И теперь уже дочь становилась молодой женщиной, и мать начинала ее ревновать и завидовать ей.

Жена Императора, она прекрасно понимала, что что молодым невозможно будет соединиться официально, ведь у Кидары уже есть несколько потенциальных женихов королевских кровей. Но не это смущало жену Императора, ведь она прекрасно знала, что замужество никогда не было препятствием для любовной жизни ни знатных мужчин, ни их жен.

Ее больше всего угнетало то, что дальше уже ситуация выходила из-под ее контроля, и этого сердце женщины сжималось от страха и отчаяния. Тем не менее, она нашла в себе силы помолиться за дочь и ее благополучие и пожелать ей счастья.

В это время Ли Лианжи и Кидара все еще не могли оторваться друг от друга. После первого страстного и быстрого слияния, они через некоторое время занялись любовью опять, на этот раз уже более нежно и продолжительно, стараясь как следует насладится друг другом. В самый главный момент обоим показалось, что они совершенно спеклись в единое целое в своей страсти, и лишь после этого пика снова разделились на двух разных существ.

Время летело очень быстро, когда молодые снова и снова стискивали друг друга в объятьях. Когда они любили друг друга уже в пятый раз, снаружи на востоке стала виднеться неясная серая полоска. Наконец-то Кидара устала и захотела спать. Ли Лианжи ощущал себя как выжатый лимон, ему казалось что в его теле не осталось ни капли влаги, и он не может пошевелить даже пальцами на руках. Но при этом он все еще хотел Кидару, и чувствовал, что никогда не сможет до конца утолить свою жажду. Он просто обессилено расцеловывал ее прекрасное тело, когда она забылась во сне.

С большим трудом Ли нашел в себе силы одеться и выскользнуть из ее палатки. После влажного помещения, наполненного запахами плотской любви, в лицо ударил свежий прохладный утренних воздух. Ему удалось незаметно проникнуть в свою палатку, и упасть в постель. Он заснул так крепко, как не спал еще никогда в жизни, даже после самых изнурительных занятий и марш-бросков.

С того времени военная карьера Ли пошла в гору. Работая и на Начальника гарнизона Дихуа, и на Начальника разведки, он успевал угодить обоим, и успешно выполнял их задания. За это время ему пришлось пережить немалое, и приобрести настоящий боевой опыт. Когда Шын-Жаню удавалось в очередной раз стравить жужаней и дулу, Ли посылали к одной из сторон как военного советника, а на самом деле имперского шпиона.

В этих миссиях он смог лично убедиться в невероятной силе и скорости конницы кочевников, способной покрывать огромные расстояния в кратчайшие сроки, и нападать на врагов там, где ее не ждали, нанося сокрушительные удары. При этом в степи коннице одного племени противостояла такая же маневренная и сильная конница другого племени. А что было бы, если бы вся эта конница напала на оседлое и в основном безлошадное население Шын-Жана?

В такие моменты Ли вспоминал одну картину. Однажды в загон для овец гарнизона пробрались волки. За те несколько минут, пока подоспела прислуга, они успели загрызть более ста овец. Слуги не решились лезть в загон, пока не прибежали воины во главе с Лианжи. Когда воины пепепрыгнули через ограду, то их взору предстало ужасное зрелище.

По всему пространству загона лежали трупы овец с окровавленными глотками. Идя по их телам в сторону волков, Ли Лианжи видел, что те настолько опьянены убийством и кровью, что не убежали из загона, даже увидев вооруженных людей, идущих на них. Ли видел как жадно волки продолжают грызть глотки овец одну за другой, кося своими бешенными глазами на приближающихся воинов. И лишь когда до волков оставалось несколько шагов, те смогли оторваться от резни и убежали в степь. Из всего стада гарнизона выжили лишь несколько овец.