Сергей Карпенко - «В лунном сиянии…»

На втором году обучения письма от Кати стали приходить реже. Да и тон писем был довольно сдержанным. Наконец пришло письмо, где Катя просила прощения, говорила о каких-то обстоятельствах, о том, чтобы он понял ее, простил и постарался забыть. Евгений тут же написал ей, требуя объяснения, но ответа от Кати не последовало.

Он томился от неизвестности и не находил себе места. Учеба отошла на второй план. Преподаватели и товарищи по учебе заметили это состояние Евгения, видели, что он переживает какую-то глубоко личную драму, и, как могли, старались помочь ему отойти от переживаний, отвлечь его чем-нибудь, но все было тщетно.

Окончив гимназию, Леонид Лошаковский, по совету отца, поступил на юридический факультет Московского университета. Учился он легко, с товарищами сошелся быстро, выбирая тех, кто мог бы пригодиться ему в будущем: потомков известных в России фамилий; отпрысков государственных мужей и владельцев капиталов. Но и среди нищих горлопанов, любивших побузить, Леонид тоже считался своим человеком, благодаря своему дару – везде, всегда и ко всему уметь приспособиться.

Бывая у родителей в Коньково, Леонид постоянно ездил с отцом в Нелидово к Полонским. Он без памяти влюбился в Катю, но она была холодна с ним и всегда заводила разговор о Евгении: как он там, в училище, приедет или нет к родителям. Леонида эти разговоры раздражали, но он не подавал вида, стараясь перейти на другие темы. В душе он ненавидел Евгения, злился, но ничего не мог поделать. Как-то он сказал отцу о своем чувстве к Кате.

– Ну что ж, сейчас тебе пока рано жениться. Окончишь учебу, там будет видно. Да, может, кого и получше найдем.

– Ах, отец, мне никто не нужен, кроме нее…

– Ну ладно-ладно. Говорю же, окончи сначала университет.

– Да уведут ее отец! Ярославцев Евгений уведет!

– Не уведет. Их имение в моих руках. Не пойдет за тебя – нищими их сделаю.

– А как оно в твоих руках оказалось?

– Да, папаша твоей Катеньки набрал долгов, а платить-то нечем. Я и скупил его векселя. Теперь могу предъявить их к оплате. Ясно, что он их не сможет оплатить. Вот я и скажу им, выметаться из имения куда хотят, в такой-то срок.

– А зачем тебе это?

– А как ты думаешь, мы Коньково купили? У нас что, куча денег была? Я тоже векселя скупал, Знал, чьи надо покупать. Векселя оплатить не могли, я забирал имущество и продавал его, ну, конечно, подороже. Вот так, сын, капиталец наживается. Ведь большого наследства я от батюшки своего, царствие ему небесное, не получил, да и нечего было получать. А мать твоя тоже мне приданого не много принесла. Вот и пришлось покрутиться. Но зато теперь, Леонид, мы стоим на ногах крепко. Теперь нас не столкнешь. Эх, тебе бы жену с хорошим приданым…

– Отец, я же говорил, что мне, кроме Кати, никто не нужен.

– Ну ладно, так и быть. Поеду я к ее папаше и потолкую с нам.

– Но ведь если она узнает…

– Ну я ему скажу, что это я сам решил тебя женить, что ты не знаешь. Не переживай, Леонид, куда им деваться из имения с больным отцом, согласится она.

– Дай-то Бог, отец.

– А матери пока ничего не говори.

– Хорошо, отец.

На другой день старший Лошаковский приехал в Нелидово.

Закрывшись в кабинете у Катиного отца, они долго, почти три часа, не выходили оттуда.

Катина мама, чувствуя, что разговор очень серьезен, беспокойно ходила по дому, не в силах скрыть волнение. Наконец, Лошаковский вышел из кабинета, поцеловал ручку мадам Полонской и, отказавшись от обеда, уехал к себе в Коньково по срочному делу, как он объяснил.

Полонская вошла в кабинет мужа и с порога спросила:

– Ну что у вас тут было?

И муж все рассказал ей.

– Боже, ведь Катя влюблена в Евгения Ярославцева. Бедное дитя! За что ей все это?!

– Пойми, дорогая, что в случае отказа, мы будем нищими. Ты этого хочешь? – слабым болезненным голосом отвечал ей муж.

– А как же любовь?!

– Я уже не знаю, что сказать, чтобы ты поняла нынешнее состояние наших дел. У нас есть только один выход, и надо поговорить с Катей, объяснить ей все, – произнеся это, Полонский тяжело задышал и закрыл глаза.

Жена, видя, что ему стало хуже, тихо сказала:

– Ну хорошо, давай поговорим с дочерью.

Затем позвала горничную и приказала ей позвать Катю. Когда дочь пришла, родители объяснили ей все. Катя, заплакав, выбежала из кабинета отца и бросилась в сад. Полонская пошла искать ее и, увидев в беседке, подошла, обняла и заплакала:

– Доченька, ведь папа очень болен, и мы не можем оказаться на улице без крыши над головой.

– Маменька, я не люблю Леонида, как же я буду с ним жить, если люблю другого?!

– Катенька, но ради нашей семьи, ради больного папа ты могла бы принести эту жертву. Подумай, доченька, – сказав это, Полонская вышла из беседки и пошла в дом. Муж ждал ее, и сразу спросил:

– Что Катя?

Она прошла мимо него молча, с глазами, полными слез, и, зайдя в свою комнату, упала на кровать и зарыдала.

Утром, за завтраком, Катя сказала родителям, что согласна выйти замуж за Леонида Лошаковского.

Вскоре было объявлено о помолвке Леонида Лошаковского и девицы Екатерины Полонской, и назначен день венчания.

Мучаясь и страдая, Евгений написал письмо своей матери Анне Владимировне, спрашивая, как поживают господа Полонские, как Катя?

Анна Владимировна, зная о чувствах сына к Кате, тем не менее написала ему всю правду. Евгений узнал, что Катя под воздействием обстоятельств, была вынуждена согласиться на брак с Леонидом Лошаковским. Не так давно состоялась помолвка, и уже назначен день венчания. Прочитав письмо матери, Евгений вскипел от ярости и вероломства Лошаковских, но что он мог поделать…

Наконец учеба окончена. На торжественном построении новоиспеченных офицеров поздравил Государь. Видя вокруг себя счастливые и радостные лица товарищей, Евгений так и не смог отойти от грустных мыслей.

– Ярославцев, бросьте хандрить. Все образуется, – говорили ему.

Но он только грустно улыбался в ответ, и даже ночная пирушка, где обмывались погоны подпоручика, не смогла отвлечь Евгения от тоски.

Предстояла короткая поездка домой – навестить родителей.

«Надо поехать туда, увидеть Катю, забрать ее и увезти», – думал он, но, вспоминая слова матери о болезни Полонского и грозящей их семье нищете, Евгений опускал в бессилии руки и чувствовал безысходность. Конечно, будь он богат, непременно заплатил бы все долги Полонских и не отдал бы Лошаковским Катю, но откуда такие деньги у вчерашнего юнкера?! Да и семья его никогда не была богатой. Имение обеспечивало, конечно, кое-какой достаток, но особых излишеств не было.

Все это проносилось в голове Евгения, когда он ехал в поезде из Петербурга, а потом на высланной отцом из Хомутинино за ним тройке.