Валерий Кормилицын - Держава том 4

– Аз есьм! – взял трубку и услышал голос дворцового телефониста:

– Вас вызывают из апартаментов Его императорского величества. Завтра в полдень просят прибыть а Александровский дворец Царского Села.

«Видно, фотограф Янгельский, работая на износ, сумел отпечатать карточки», – гениально разобрался с дилеммой, решив, что не станет обижать ни Шустова с детишками, ни заводчика Смирнова.

После обеда прибывший фельдъегерь продублировал звонок, протянув Рубанову конверт с запиской от самого барона Фредерикса.

Максим Акимович проснулся в прекрасном расположении духа. Нащупав ногами туфли, накинул халат и, стараясь не шаркать ногами, пошёл в ванную.

Лакей Аполлон, морально воспрянувший духом после отъезда в Рубановку Антипа, приготовил горячую воду, правленую бритву и полотенце.

Приняв ванну, Рубанов вылез и, пригладив шевелюру, бородку и усы, обтёрся подогретым полотенцем.

Профессионально побрив барина, Аполлон попрыскал на его лицо французским одеколоном, и, заслужив благодарность, довольный жизнью и профессией, поспешил накрывать лёгкий завтрак.

Домочадцы ещё нежились в постелях.

Облачившись с помощью Аполлона в парадный мундир, Максим Акимович поинтересовался погодой на улице.

– Чрезвычайно прохладно и ветрено, ваше высокопревосходительство. Будто и не апрель, – с удовольствием, словно свою игрушку, оглядел барина.

– Тогда подай лёгкую шинель, – чуть поразмышляв, произнёс Рубанув: «До вокзала Архип Александрович доставит, а затем на поезде, – мысленно разрабатывал план поездки. – А в Царском Селе на станцию дворцовую карету пришлют».

Николай встретил своего бывшего генерал-адьютанта приветливо и тут же преподнёс две подписанные фотокарточки.

«Всё! Голицыны-Оболенские-Долгоруковы и прочие Пахомовы от зависти помрут», – бережно убрал фотографии в подаренную вместе с карточками тонкую кожаную папку с императорским вензелем.

От души поблагодарил императора, с радостью приняв его приглашение прогуляться по парку.

– Погода наладилась и стала гвардейской. Даже солнышко выглянуло. Вот и подышим свежим воздухом, – повёл гостя привычным маршрутом по Крестовой аллее в сторону китайского театра. – Чувствуете, какой мягкий воздух, и что важно, нет посторонних ушей… Почти, – усмехнувшись, узрел выглядывающего из-за толстого ствола агента дворцовой охраны. – Вот вы, Максим Акимович, нормальный отставной генерал, – изумил гостя своей сентенцией император. – Это я к тому, – улыбнулся, глянув на удивлённое лицо, – что ведёте нравственный образ жизни…

«Знал бы государь, как я вчера решил дилемму по поводу Шустова и Смирнова», – покраснел Рубанов.

– Мы не быстро идём? А то вон как раскраснелись.

– Никак нет, ваше величество. Хороший солдатский шаг.

– Я люблю физические нагрузки: зимой колоть или пилить дрова, расчищать дорожки от снега, летом – байдарка, велосипед, теннис. А при ходьбе лучше думается… О проблемах империи… О людях… На чём мы остановились?

– О нравственном образе жизни, ваше величество.

– Вспомнил. Благодарю. Это я к тому, что герой Хивинского похода тысяча восемьсот семьдесят третьего года Александр Николаевич Меллер-Закомельский, восстановивший в ноябре-декабре пятого года спокойствие в Севастополе и на Транссибирской магистрали. Генерал от инфантерии с девятьсот шестого года, кавалер многих высших орденов и член Государственного Совета, скомпрометировал себя махинациями с майоратным имением и сожительством с молодой особой. Докатился на старости лет. В прошлом году председатель Госсовета Акимов от моего имени предписал ему не появляться на заседаниях, а с начала этого года пришлось перевести его в неприсутствующие… Это размышления о людях. А теперь проблемы государства… Вы в курсе трагических событий, произошедших на приисках Ленского золотопромышленного товарищества четвёртого апреля? – и на утвердительный кивок и «так точно», продолжил: – В результате забастовки и шествия более двух тысяч рабочих, по приказу жандармского ротмистра Трещенкова, солдаты открыли огонь. На следующий день после расстрела газета «Русское слово» со ссылкой на «Консультативное бюро иркутских присяжных поверенных» сообщила о ста пятидесяти убитых и более двухсот пятидесяти раненых. Как мне доложили, создано две комиссии: правительственная, под руководством сенатора Манухина, и общественная, сформированная Госдумой, которую возглавил какой-то малоизвестный адвокатишка Керенский. Я внимательнейшим образом изучил всю, так сказать, подноготную сей компании, – дойдя до центра Крестовой аллеи, взял Рубанова под локоть и повёл по дорожке к Арсеналу. – Правильно пишет публицист Меньшиков, коего цитировал в своём труде Куропаткин, что приличная доля российской промышленности принадлежит иностранному капиталу. Шестьдесят шесть процентов акций «Ленского золотопромышленного товарищества» принадлежат англичанам. Несмотря на это, непосредственное управление рудником осуществляет директор-распорядитель барон Альфред Гинзбург. Директора правления у него: Мейер и Шамнаньер. Члены ревизионной комиссии: Век, Слиозберг, Грауман, Фридляндский и Эбенау. Вот эти достойные джентльмены и спровоцировали рабочих на забастовку. А то что-то тихо в России стало…

– Ваше величество, хотя я официально не вступил в какой-либо из черносотенных союзов, но их идеям сочувствую. Всероссийский национальный союз, исходя из мысли, что государство есть господство, ставит первой задачей господство русской народности, провозгласив три высших его основы: православие, язык и кровь… Да куда там! Для начала русским хотя бы сравняться в правах с покорёнными народностями. Говорю ни столько о государственных должностях, сколько о засилье инородцев в области промышленности. Несчастье России в том, что она забыла о своей гордости. Хотелось бы напомнить русским людям, что мы – господа! Что Отечество наше носит титул Империи. И что предки наши, под руководством царственных вождей, неимоверно расширили пределы Московского княжества, превратив его в громадную ДЕРЖАВУ. А поучиться гордости и самоуважению, ваше величество, нам следует у Мейера, Слиозберга, Граумана и их соплеменников. Они сильны пафосом породы, считая себя избранным Богом народом. И шаг за шагом, из века в век добиваются власти и денег.

– В чём-то вы правы, Максим Акимович, – подошли к четырём, красного кирпича башням с зубцами, и остановились. – Именно возросшая независимость России в экономической и военной сфере и вызывает обеспокоенность Запада. Мои закордонные царственные родственники с завистью следят, как Россия занимает видное место в мировой экономике и продолжает развиваться ускоренными темпами. Наш бюджет за двадцать лет увеличился почти в три раза, с одного миллиарда двухсот миллионов до трёх с половиной миллиардов золотых рублей. Пропорционально росту населения увеличивается численность армии, составляя сейчас миллион триста тысяч хорошо обмундированных, прекрасно обученных, сыто накормленных солдат. Возрождается флот. Пойдёмте прогуляемся до башни Шапель – и домой, – предложил император, прервав монолог.