Виктор Ватрак - Проверка золотом

– Любопытно… А почему все-таки суточные?

– А он их раз в сутки готовил и ел всегда свежими.

– А тебе эту историю ворона на хвосте принесла? – я не утерпел и встрял в разговор.

– Нет, Виктор Сергеевич, – смутился Салахетдин, – Шурик Неверов посоветовал. Он же и про ямщиков рассказал.

Раздался дружный хохот, а Захар завершил осмотр пищевых запасов фразой: «Ну, если Шурик, тогда вопросов не имею».

Отправлялись в путь четырьмя машинами: три «Урала», груженые приисковым оборудованием, КРаЗ, груженый бочками с бензином и соляркой для самого себя и тракторов. К нему же на жесткой сцепке взяли на буксир бытовку на полозьях, в которой будут ехать члены команды, не поместившиеся в кабины, и два трактора. Первую сотню километров наметили проехать по руслу Колымы. Снег на льду реки был плотным, хорошо слежавшимся, прихваченным к тому же морозом, прокладка будет легкой. А потом надо уходить вправо и дальше идти по бездорожью между сопками. Вот тогда бульдозеры с волокушами включатся на полную силу.

Наконец, Захар прокричал: «По машинам!». Ко мне подошел тот самый пожилой водитель, который рассказывал о способе разогрева шин: «Виктор Сергеевич, я иду первым, Вы садитесь со мной в кабину. Я понимаю, что старший Захар, но Вы все равно главнее, Вам и ехать в головной машине. Меня Авдеичем кличут».

– А почему не трактора идут впереди?

– Они само собой, – улыбнулся Авдеич на замечание начальника. – Просто я забыл прибавить, что иду первым после тракторов.

– Ну, прозвучало, прямо, как первый после Бога, – не удержался я от комментария.

Устроившись в кабине, первым делом осмотрелся:

– Авдеич, а почему мы людей в будке везем? Ведь в кабинах по три сиденья.

– А вот посажу сюда третьего, тогда поймешь, то есть поймете. Трое в тулупах – это тесно, рулить неудобно. Ну, ладно, благослови, Господи, поехали».

– Поехали, Авдеич. Кстати, если тебе удобно на ты ко мне обращаться, то я ничего против не имею.

– Буду иметь в виду. Оно когда как получается, – Авдеич включил вторую передачу, отпустил сцепление, и «Урал», размеренно затарахтев мотором, плавно тронулся с места.

Движение по застывшей Колыме трудностей не представляло и первые сутки шли ровно. Впереди уступом с осточертевшим ревом двигались трактора. К каждому из них была прицеплена волокуша из круглого леса, связанного в плоты. Эти «плоты» сдвигали снег в стороны и уплотняли получавшуюся дорогу – зимник. Ширина ее позволяла разъехаться двум грузовикам. Извилистая река сильно удлиняла путь, но сокращала время достижения цели.

Быт наладился довольно быстро: сказывался опыт комбинатских водителей. Особенно мне понравились завтраки. Для экономии времени с утра открывали банки с болгарским компотом из абрикосов или персиков из расчета одна банка на двоих. Плоды съедались, сироп выпивался. Хотелось добавки, хотя практика показала, что сытости до обеда хватало, так как физических нагрузок не было. Авдеич, заметив, с каким сожалением я передал ему полупустую банку, рассказал: «Представляешь, Виктор Сергеич, я несколько лет мечтал съесть в одиночку банку компота, но никак не получалось. Открою, поставлю перед собой, а тут то жинка, то пацаны мои, то сосед зайдет. Ну, и присоединяются, значится. Злился я, но вида не казал, я по натуре не жмот. И вот довелось остаться одному. Открываю банку, съедаю половину и чувствую, что больше в меня не лезет: наелся! Так что не горюй, банка на двоих – это нормально». Обед и ужин готовили сообща, но верховодил здесь Салахетдин, как наиболее опытный в кухонных делах. У казахов мужики хорошо готовят.

На четвертые сутки пути меня охватила тянущая душу безысходность. Вспомнились читанные-перечитанные рассказы Джека Лондона, его реалистичные описания белого безмолвия. Невозможно передать словами состояние человека, который сидит в тесной кабине десять часов в тулупе, унтах и тупо смотрит на ползущие по снежной целине трактора. Через четыре часа начинается боль в коленях, хочется немедленно выпрямить ноги. Еще через пару часов к коленям подключается спина. К концу дня мышечная боль переходит в головную, которая из без того раскалывается от натужного рева тракторных моторов.

– Авдеич, как по-твоему, сколько километров еще осталось?

– Не спрашивай так, Виктор Сергеевич. На Колымских трассах предполагают сколько ночевок осталось до конца пути. Так вот, не знаю я. Ты же погоду чуешь?

Я покрутил носом, посмотрел по сторонам, ничего не почуял, но слова Авдеича меня встревожили. Похоже, что погода, и правда, менялась. Подул ветерок, который моментально проник в кабину, и от этого стали мерзнуть ноги. Снаружи тоже похолодало, хотя столбик спирта в термометре пополз вверх к тридцати градусам. У северян в ходу термин «жесткость погоды». Если скорость ветра умножить на два и прибавить к температуре воздуха, это и будет жесткостью. При скорости ветра 15 метров в секунду и наружной температуре 30 градусов жёсткость погоды будет равна шестидесяти баллам. Я это понял, когда стал посещать парилку. Сидишь себе при 90 градусах и балдеешь. А стоит веничком махнуть, воздух раскаленный тронуть с места, и он ошпаривает. Так и мороз обжигает. На улице штиль – ты терпишь, а стоит боженьке по морозцу «веничком махнуть», и холод заберется во все неплотности твоей одежды.

Ветер принес еще одну проблему: утро начиналось с откапывания машин. Тут все пятнадцать человек, включая меня, брали в руки лопаты и в течение часа занимались физзарядкой. После второго откапывания я задал водителю мучивший меня вопрос:

– Авдеич, вот мы проложим зимник, а его опять заметет. И что на обратном пути делать будем?

– Да то же самое, что и сейчас: лопаты в руки и вперед. Нас пятеро, да ты шестой – это сила. Бывало, и вчетвером управлялись.

Не обошлось и без нервотрепки. В один из моментов Авдеич остановился и достал карту, чтобы уточнить дальнейший маршрут по одному ему известным ориентирам. Постояли минуты три, не больше, и поехали, повернув чуть левее. Через некоторое время Авдеич сказал: «Стреляют, что ли? И Колька отстал. Тормозить надо». Остановились, прислушались. Снова раздался выстрел. Мы выпрыгнули из машины. Вся колонна стояла и народ гуськом тянулся к последней машине. Мы присоединились, так вместе с толпой добрались до бытовки, дверь которой была открыта нараспашку, а в проеме стоял Серега с «тулкой» 12-го калибра. Оказалось, что во время короткой остановки один из пассажиров бытовки решил выскочить на улицу «по большому», да не успел, колонна тронулась раньше, а за пургой последняя машина его и не приметила. Мужики в бытовке загоношились, начали кричать, стучать, но все было бестолку. Тут Сереге и пришла идея взять в руки ружье. Четверка добровольцев, не дожидаясь моей команды, отправилась на поиски страдальца. Оставалось надеяться, что у парня крепкие нервы и сильная уверенность в товарищах. Так и получилось. Колонна успела уйти почти на километр, так показалось группе поиска, и минут через десять они чуть ли не лоб в лоб столкнулись с Генкой Новожиловым, уныло бредущим по уже еле различимой колее. На обратном пути пятерка человек уже не различала колею, но впереди всеми фарами светили грузовики, а Санек, водитель КрАЗ’а крутил ручку небольшой, но отвратительно громкой сирены. Обошлось, но выводы сделали.