Александр Железняк - Огонь веры

Лагерь был последовательно разделён на ровные квадраты, и в центре каждого располагалось здание, а вокруг проулки, сходящиеся друг с другом под прямыми углами. Все проулки были вымощены деревянной брусчаткой, а сами постройки были сплошь из крупного тёмно-коричневого, почти чёрного кирпича. Их крыши были покрыты черепицей. Застава жила органичной воинской жизнью пограничной крепости. Хакнуф закрывал собой выход из Варийской долины к реке Горлице, следя за юго-западным подступом к внутренним землям Энелии.

Дорога, на которой был расположен Хакнуф, не имела имени на государевых картах, хотя местные жители называли её так же, как и некогда речной народ, – Рондаларской дорогой. Она начиналась от крепости Марсан, в которой находился один из бесчисленных легионов Игноса, проходила через Пенейон – город на западном берегу реки Карны, далее через мост, соединявший Игносию и Энелию, в Варийскую долину.

Долина была окружена рядами крутых холмов и глубоких оврагов. Местность была очень трудна для прохождения. Для того чтобы обойти её с севера, нужно было двигаться к самому слиянию Карны и Горлицы, а этот путь без малого составлял почти пятьдесят вёрст. На юге путник упёрся бы в лес Эгер, древний, как сам Инафор, и пришлось бы ему идти до Лунного моря, и дорога на юг вышла бы в два раза длиннее, чем на север. Вот и выходило, что Варийская долина и Рондаларская дорога, проходящая через неё, стали единственным путём сообщения в южной части границы двух государств.

В самой долине Рондаларская дорога петляла от одной деревни к другой, проходила через развалины Рондила и, чуть отходя в сторону на север от Столпов Лукрециана, выходила прямо на расположение Второго Варийского полка. К слову сказать, Первый Варийский полк стоял в заставе Хастаф, которая располагалась на восточном берегу Карны, прямо напротив Пенейона. Воины двух полков королевской стражи несли свою вахту на границе, замыкая между собой единственно доступный тракт, который хорошо охранялся разъездами всадников и пешими отрядами.

Заставный голова в чине сотника Индар Сребролист на общем построении после смотра начал с оглашения списка воинов, отправляющихся в дозор по Рондаларской дороге. После того как все необходимые распоряжения были отданы, сотник распустил строй и обратился к воину, стоявшему к нему ближе всех. Им оказался Тенгол. Он, очевидно, напомнил голове о ночных гостях, потому что тот сразу обратил свой взор на пришельцев. Индар что-то коротко сказал десятнику и сам сразу повернулся к зданию полковой управы – единственной двухэтажной постройке на смотровой площади и во всём лагере.

Тенгол подошёл к путникам и сообщил им, что Индар Сребролист приглашает их в свой кабинет прямо сейчас. Сказано было тоном, ясно доносящим, что это была отнюдь не просьба, так что Лит поспешил должным образом поблагодарить десятника за скорость, с какой он устроил встречу с начальствующим воеводой, а Инария просто направилась в здание управы.

Сотник полка принял их в своём кабинете. Это была обширная светлица на втором этаже. Широкие окна выходили прямо на площадь, а у стен стояли большие шкафы с уложениями королевских законов, книг по истории, географии и ратному делу. Лит узнал их, так как читал многое из этого в монастыре. Более того, он переписывал некоторые из них: многие монастыри существовали на средства, вырученные от продажи рукописных книг знатным и благородным людям, и Илларионова обитель не была исключением. Вполне могло оказаться так, что в библиотеке Сребролиста могут быть рукописи, которые переписывал сам Лит.

Там были книги и на игносийском языке, и на ирманском. Литу даже показалось, что на одном из корешков он увидел нортрандские руны. Он был удивлён таким обилием литературы. Такие собрания не встречаются у кого попало: ими владеют люди глубоко образованные, и было очень похоже, что Сребролист принадлежал к их числу.

Голова заставы встретил их, стоя спиной к двери. Он смотрел сквозь окно на стражников, передвигавшихся строем по площади. Охрана, стоявшая перед дверьми кабинета с копьями, тихонько затворила двери. Сребролист остался с путниками наедине.

– Не далее как вчера вечером я получил сообщение, – сотник повернулся к ним лицом, но оно было скрыто тенью. В его руках было письмо – оно прибыло незадолго перед вами – и в нём было сказано, что в ночь на семнадцатое июля во вверенный мне гарнизон прибудет двое путников, обвиняемых в преступлениях против короны. Некто Инария, ранее состоявшая на службе белегорнского князя Григория Клеона, а ныне преследуемая за тяжкое убийство Хасима Нурта, члена торговой гильдии Имрахиля, и некто Лит, беглый монах-лукрецианец, объявленный в розыск за подозрение в занятиях чернокнижничеством. Ниже идёт приказание вышепоименованных лиц задержать при достижении ими границ гарнизона, заковать в цепи и отослать при усиленном конвое в крепость Граднир. Подписано сие сообщение головой крепости полковником Константином Итраном.

Как только Индар Сребролист окончил чтение письма, он оторвал глаза от бумаги, поднял их на путников, застывших в изумлении, и жестом приказал хранить молчание. Лит и так не мог вымолвить ни слова, а Инарии, кажется, было что сказать на это сообщение.

– Как вы могли заметить, эту ночь вы провели не в цепях в темнице, а в постелях королевской стражи, не самых удобных, конечно, но несравненно мягче, чем каменный пол, покрытый соломой, – Индар отложил письмо на столик, стоявший у окна. – Признаюсь, удивление моё было велико, когда я увидел личную печать воеводы Граднира на этой бумаге, ведь мне из самых достоверных источников известно, что полковник Итран сейчас находится на морских смотрах в Крестовице, а это, как вы можете судить, далеко от крепости Граднир. Как же это граф смог самолично отправить приказ, датированный четырнадцатым числом сего месяца, из крепости, при этом находясь в доброй сотне вёрст от самой крепости? Такое чудо поразило мой разум, и я стал думать, где здесь подвох? По счастливому стечению обстоятельств я сразу же догадался отправить в Граднир запрос на подтверждение вашего ареста. И только вы вышли к заставе, как почтовый голубь принёс ответ от помощника крепостного головы о том, что никаких приказов по поводу ареста указанных в запросе лиц они не отсылали и что там впервые слышат про убийство торговца из Ирмана. Так вот тут я задался ещё одним вопросом, – сотник смягчил свой голос. – Кто же мог набраться достаточно нахальства, чтобы подделать личную печать графа Итрана, о чём мне ещё предстоит ему сообщить, и зачем кому-то понадобилось отсылать вас в Граднир? Вопросы очень серьёзные, и я, хоть и считаю себя не самым глупым человеком, в одиночку не смогу их разрешить, поэтому, вместе с запросом в Граднир, я направил также голубей в Стальной Ручей, Илларионову обитель и ещё в посольство Ирмана. Ответы пришли более чем содержательные.