Андрей Зайцев - Смута

Как будто в полусне Тимофей услышал легкие шаги по двору, вроде как кто-то крался в ночи. Если это вор, то собака должна облаять его. У Головина кобель злой, чужого не подпустит.

По деревянной стенке сарая как будто зверек пробежал. Легкое такое шуршание. И сразу тихий голос:

– Тимоха, ты здесь?

Тимофей вздрогнул, быстро глянув в пустой угол сарая. Показалось? Но разве он мог что-то рассмотреть в такой темноте?

Видать, домовой и в самом деле его блазнит, издевается.

Но голос повторился. И была в нем, ей-богу, человеческая теплота, живость.

– Тимоха…

– Шу тебя, нечисть! – сплюнул Тимофей.

Перекреститься он не мог, так как руки были связаны.

– Не ругайся… – кто-то вполне отчетливо произнес за стенкой.

Спустя несколько мгновений засов был сбит и дверь тихонько приоткрылась. Теперь-то Тимофею было ясно, что это живой человек.

Незнакомец шагнул к пленнику, нагнулся и, ощупав, перерезал веревку.

– Уходим, быстро!

И тут Тимофей признал в нем Матвея Ширшова.

– Матвей, ты, что ли?

– А то кто ж? Идем, идем.

Он помог Медникову подняться, легонько толкнул в плечо.

– Не робей, казак.

Едва вышли из сарая, Матвей его направил к плетню.

– Сюда, сюда.

– А чего кобель не кинулся? – удивился Тимофей.

– Он меня знает, стервяга, – тихо посмеялся Матвей. – Но я ему все равно мяса дал, он на той стороне двора.

Перелезли через плетень – и ходу в степь.

В маленькой балке у Матвея кони припасены были.

– Я для тебя взял, Тимоха.

Он подвел его к коню. Тут же и снаряжение было приготовлено. Сапоги, сабля, короткий кафтан.

– Я же верну, Матвей. Ей-богу!

– Да уже не вернешь, – с потаенной грустью молвил Матвей, глядя куда-то в степь.

– Да ты что?

– Вот то. Бежать тебе отседова надо, Тимофей.

– Так прямь и бежать?

– Семен тебя убить надумал. Ты разве не понял?

– Да он с ума сдернул! Решил, что я Архипа убил! Это же надо придумать!

– Именно, – сказал Ширшов, сам ничему не удивляясь. В своей жизни повидал и не такое. – И он от своего не отступит. А с ним даже Горлик считается. Они тебя все равно убьют, если не уйдешь.

Тимофей задумался.

– Как же ты меня нашел?

– Когда приехал за тобой, Пелагея сказала, что тебя уже проводили. Я взбеленился, что, как? А когда узнал, что Костылев приезжал, сразу смекнул, откуда ветер дует. Я сюда, на хутор, к Головину. Ему не показывался, без толку. Он бы не признался, а я бы тебя не выручил. А здесь их человек пять или шесть. В лоб лезть мне не резон. Хорошо, что они все пьяные. До утра не прочухают. А утром ты у Воронежа будешь. – Ширшов рассмеялся.

– Век благодарить тебя буду, Матвей.

– Езжай с богом, Тимоха. Примерь сапожки-то. Вдруг малы? Но я на твой рост прикинул.

Сапоги и вправду впору оказались.

– Вот и сабля тебе.

– Ты заботливый, как отец. – Медников бережно принял саблю. С детства у него уважение к хорошему оружию было. – Может, свидимся еще?

– Не загадывай.

Тимофей сел на коня, Матвей сунул ему плетку.

– Эх, Головин, паскуда! Кинжал, что из Крыма привез, себе забрал.

Он подумал о Костылеве, который его оглушил сзади. Этот тоже вполне мог кинжал забрать. То-то он торговался в Лебяжьем. А ведь раньше, бывало, они пацанами вместе на Дон бегали, ловили рыбу, купались. Но недолга человеческая память.

– На, вот. – Матвей отдал ему свой нож. – У меня таких десяток. А тебе в дороге сгодится.

Тимофей сунул нож за голенище. Со степи дул ветер прямо в лицо. Вот она, судьбина!

Бежал от крымчаков домой, а ныне из дома приходится бежать.

– Прощай!

Жеребец послушно вынес седока из балки, уходя в пустынную степь.

Ширшов перекрестил в воздухе беглеца и сам вскочил на коня. Оглянулся в сторону хутора. Интересно, догадается ли Головин, как сумел Тимоха сбежать из сарая? Ясно дело, поймет, что кто-то свой помогал, раз кобель не залаял.

Но своих немало, поди разберись!

Алексей понял, что лошадей разбойнички держат в потайном месте, недалеко отсюда. Он заметил, что время от времени кто-то из разбойников куда-то уходит, а другой возвращается. Так они меняли дозоры.

Уже после полудня появились несколько новых людей. Были они веселы, разговорчивы. Но, увидев незнакомого человека, смолкали.

Между тем Денис подозвал Алексея.

– Иди-ка сюда!

В руках он держал сапоги. Не новые, но вполне справные. Даже железные подковки на них выглядели так, будто их лишь вчера подковали.

– Вот, надевай.

– А это откуда?

Он взял сапоги, с некоторым недоверием рассматривая их. Никак не ожидал он, что обновка его ждет так скоро. Не хотел он признаваться, что никогда в жизни не носил сапог.

– Ты лучше спроси, от кого? – усмехнулся разбойник, стоявший рядом с Денисом.

Он был из тех, кто пришел не так давно. И по всему видать, с ночного промысла. То добро, что разбирали они в своем кругу, было награблено где-то по соседству.

– И от кого же?

– От того, кто тебе поклон шлет! – забавлялся разбойник. – Это, Дениска, человек прибыл, чтоб нам заместо шута быть? Как у царя?

– Это кто шут? – Алексей побледнел, он был готов кинуться в драку.

– Тот шут, у кого черти пляшут, – смеялся разбойник, не веря в обиду Алексея.

Он разделял общее мнение, что новичок слабоват.

– Брось ты, Стрепет! – осадил его Денис. – Он не освоился еще. Ты тоже не мастак был поначалу.

Стрепет промолчал. Спорить с Денисом ему не хотелось.

Еще свежа была в памяти их первая встреча, когда пришлось ему уступить молодому, но жесткому и умелому в драке Денису.

Он что-то сказал собеседнику, и оба они рассмеялись, оглянувшись. Алексей понимал, что сапоги, может статься, принадлежали тому, кто убит этими людьми. Преодолеть отвращение было непросто.

Он был на виду. Они забавлялись и наблюдали, как наблюдают за зверьком, попавшим в клетку. Ему даже можно бросить кусочек хлеба. Но все это до поры. Развязка наступит быстро.

Ближе к вечеру стало заметнее волнение в разбойничьем стане. Все как будто чего-то ждали, поглядывая друг на друга.

Алексей ни о чем не спрашивал, опасаясь попасть впросак. И позже понял, что поступил верно. Разбойники ждали своего атамана. Он появился внезапно, но это лишь для непосвященного Алексея, незнакомого с повадками и нравами разбойников.

Атаман Верескун был среднего роста, широкоплеч, но не производил впечатления человека, чересчур сильного физически. В шайке были люди заметно его сильней. Однако от Алексея не укрылось оживление лихих людишек. Даже Денис, насколько казался самостоятельным и независимым, но и тот как-то притих, не стало слышно его обычных шуточек. Сосредоточенный и собранный, как перед важным делом, он терпеливо ждал, когда атаман сам обратится к нему.