Семён Штейнберг - Жизнь вместо жизни

Разговорились… Оказалось, по специальности – он оружейник. Одно время считалось, что пушки и пулемёты в современном воздушном бою самолётам не нужны, их не закладывали в конструкции самолётов; «разгоняли» команды оружейников. Под такую раздачу попал и он. Отправили на ускоренные курсы авиаспециалистов. Будучи «технарём» от природы, он освоил и эту специальность, но душа его по – прежнему принадлежала оружию. Вскоре пушечно – пулемётное вооружение вновь появилось на самолётах…

Зная о наших отношениях с Беркутовым, на следующий день после приказа о присвоении мне старшего лейтенанта, он написал рапорт о переводе в дивизионную оружейную команду. Зампотех дивизии даже обрадовался такой «находке», и через два дня в одном приказе, он был назначен начальником этой команды, а я старшим техником – лейтенантом в экипаж командира эскадрильи капитана Беркутова…

Весна вступала в свои права. Вместе с первыми лучами весеннего солнца, наступили «горячие» дни боевой учёбы. На краю запасного аэродрома, в небольшом лесочке, разбиты армейские палатки. Для всего полка. Полёты, полёты, полёты… В одиночку, парами, звеньями, в составе эскадрильи. Днём и ночью. По два, три вылета в день. Боевые стрельбы. Воздушные «бои». Лётчиков с трудом вытаскивают из кабин. Подъёмы по тревоге. Техники ночуют прямо в ангарах. Осунувшиеся и обветренные лица – чёрные от загара. Никто не ропщет, никто не жалуется. В короткие минуты отдыха никто не «травит». Замолкли даже неутомимые острословы. В обед – два стакана компота, больше не лезет. Посадки на незнакомых аэродромах. Техническое обслуживание по минимальному регламенту. Для технического состава выходные отменены. Отгулы, отпуска отменены всем. Боевые дежурства кажутся райским отдыхом, но дежурные экипажи тоже поднимают по тревоге, слава богу, только учебные. Пока лётчики летают, «земляне» отражают атаки «противника»: танков, мотопехоты, воздушного десанта – они тоже тренируются… Семейным приходится особенно тяжело… Родных видят только на фотографиях, скучают… Первой не выдержала погода. Тучи цепляются за верхушки деревьев. Порывы ветра до тридцати метров – где -то над океаном бушует тайфун. Вынужденный, долгожданный отдых. Для лётчиков. Техники пытаются наверстать упущенное, провести самые необходимые работы – никто не знает, сколько продлится непогода. Только к вечеру можно передохнуть и …перекурить. В лесу чуть потише. Из поваленных деревьев сооружена импровизированная курилка, развели небольшой костёрчик; поджариваем кусочки хлеба, печётся в углях картошка. Семейные нашли выход. В короткие перерывы между полётами пишут письма домой; полковой почтальон отвозит их на КПП основного аэродрома. Домашние сообщают последние новости – тоже оставляют их на КПП… Почтальон развозит их по стоянкам. Как в кино – ждут почтаря. Как в молодости… Завязываются разговоры – не о службе. О доме. О семье. О детях. Лица немного потеплели – появилось нечто подобие улыбки. Даже печёная картошка напоминает о домашнем очаге. Делятся домашними новостями… Постепенно все расползаются по палаткам. Комэск, как всегда, последний; я остаюсь с ним.

– Что нос повесил, старлей? Устал?

– Как все, не больше.

– Врёшь, по глазам вижу, устал. Никак не можешь решить задачу с двумя неизвестными?

– Да нет. Всё давно решено, только ответа нет.

– Значит, решаешь нерешаемое, либо не тот «курс» решения держишь.

– И «курс» вроде тот, и скорость в норме, только цель всё время за горизонтом остаётся.

– Значит не твоя эта цель.

– Ты тоже так считаешь?

– Кто ещё так считает?

– Соседка твоя по площадке.

– Что она тебе сказала? Когда?

– На твоём дне рождения. То же самое, что ты мне сейчас сказал – не моя эта цель.

– Кого она имела в виду?

– Обоих.

– Даже так? Почему? Что она тебе сказала?

– Сказала, что одна мне не пара, другой я не пара.

– Знаешь, Я бы поверил ей на слово. Она мудрая женщина – много лет проработала судмедэкспертом; многое повидала, и что самое главное – хорошо разбирается в людях.

– Может мне поговорить с ней ещё раз?

– Бесполезно. Как все люди их профессии, она умеет держать язык за зубами. Поверь ей на слово и ищи другую цель. Пошли спать.

Следующие несколько дней погода несколько улучшилась и полёты возобновились, правда не такие интенсивные, но всё же…

Давая возможность Сергею отдохнуть, мы не засиживались у костра. У меня тоже работы прибавилось. В общем, несколько дней мы не возвращались к неоконченному разговору…

Только через три или четыре дня, Сергей кивком головы усадил меня у костра – Какое решение ты для себя принял? – Какое решение?… Скажи, ты знаешь принцип радиопеленгации?

– Примерно. Это когда две радиостанции ищут третью? – Да. Каждая из них находит только направление, но вместе они дают точное расположение радиохулигана. Если два человека, решая одну задачу, получают один и тот же ответ, даже если способы решения разные, значит этот ответ единственно верный.

– Я тебя понял, только чем ты Людмиле не угодил?

– Она считает, что ей нужен не лейтенант, а генерал – лейтенант, но, чтобы повелевать им она могла, как лейтенантом…

– Вот оно что. Знаешь, пожалуй, соседка права. Пусть каждая из них идёт своим курсом, а ты лети своим. Когда, кому – нибудь из них, ты понадобишься, пусть они тебя ищут. Пусть они меж собой сами разбираются, кому из них ты нужнее, и тогда они обе станут, как шёлковые. Если не опоздают.

– Серёга! Ты умница! Ты мудрый умница!

Подсказанный Кларой Давыдовной и Сергеем «курс» не очень меня обрадовал, но другого пути, вероятно, действительно не было.

Не сразу, только после долгих раздумий, принял тяжёлое для себя решение – не встречаться пока с девушками. Пусть пройдёт время, может оно само расставит всё по местам.

Вскоре эскадрильи разлетелись по своим «базам», но «плотные» полёты продолжались до поздней осени…

В самых первых числах сентября в третьей эскадрилье обнаружили двух солдат – дембелей под «кайфом». В этот день я дежурил по аэродрому и доставлял задержанных на гауптвахту. Вели они себя развязно и нахально, считая, что им всё позволено и они останутся безнаказанными. Позвонил командир полка и приказал запереть их, но до его приезда не трогать. Ясно, что полковник затевает какую-то игру – он был мастак на такие штуки.

О чём говорил полковник с солдатами – неизвестно, вероятно, безрезультатно, ибо вышел полковник багровый и злой. – Что с ними делать? Где взяли – не говорят. Сдать в милицию – позору на всю страну не оберёшься, выгнать домой, – другие найдутся, источник остался неизвестным…

… Мой бывший командир роты, покойный капитан Мугульдинов, служил ранее в конвойных частях и рассказывал, как надо «общаться» с подобным контингентом, особенно, с «первоходками»…