Екатерина Элизабет Люмьер - Гимн Красоте

Люмьер держал его за плечо крепко, смотря на него все теми же изучающими прозрачными глазами.

– Вы не заболели?

– Все в порядке, – улыбнулся Венсан. – У этих цветов столь ярко выраженный аромат, что он одурманил меня. Видите ли, я более привык к запаху красок.

Он взял небольшую изящную вазу с подоконника и наполнил ее водой. Голова все еще немного кружилась, однако он твердо решил не подавать виду.

– Я действительно чувствовал себя нехорошо после нашей первой встречи, но сейчас я полностью восстановился.

Поставив вазу с цветами на ее законное место, он повернулся к Люмьеру. Солнечный свет мягко освещал черты его лица, лишь подчеркивая их необычную красоту.

– Как знаете, Венсан, как знаете. – Виктор стянул с шеи шарф, в котором в студии было слишком тепло, и устроил его на спинке стула. – С порога раздеваться, или начнем с прелюдии?

Виктор широко улыбнулся. Он положил пакет с кофе на все тот же стол, примостив его между книгами и банкой с кисточками. Люмьер расправил плечи, потянул шею, чтобы немного размять их, прежде чем придется провести энное время в неподвижном положении.

– Надеюсь, вы подумали над моими словами. Мне ведь интересно, чем вы готовы мне ответить.

Венсан улыбнулся. Он начал привыкать к манере общения его гостя.

– Думаю, не будет лишним, если мы начнем с прелюдии. Вам чай, я полагаю?

Получив утвердительный кивок, он поставил чайник на плиту.

– Вы правы, я много размышлял о нашем прошлом разговоре. И должен признаться прежде, чем сказать что-либо. Ваш образ мысли мне крайне интересен. Я еще не встречал таких людей как вы, Виктор.

– То же самое могу сказать и о вас, Венсан. Подобных вам я еще не встречал.

Виктор на мгновение прикрыл глаза. Почему вернулись отзвуки уже фортепианной мелодии, которая маячила на краю сознания еще в прошлый понедельник, он не понимал. Точнее, понимал, но думал, что ограничится только одной сонатой.

– Вы звучите переливами вальса, тающего, как лед по первой весне, как изморозь на цветах в лучах первого солнца.

Он глубоко вздохнул, потом перевел взгляд на художника и улыбнулся.

– Вы звучите… Фортепиано. Потом отвечает скрипка. Голос скрипки нежный. Она говорит, что восхищается, потом немного флиртует… Фортепиано замолкает. Скрипка спрашивает разрешения прикоснуться, и фортепиано вступает вновь. Они разговаривают, отдаляются и приближаются. Вальсируют, вальсируют, и вальсируют… – Виктор даже закрыл глаза, так явственно зазвучала в его голове музыка.

– Как красиво, – выдохнул Венсан. – А вы выглядите, как древнее божество. Красивое свободолюбивое создание, чьи речи сладки, но справедливы. Я вижу вас с пурпуре, в дорогих одеждах, украшенных драгоценными камнями в окружении сада дивной красоты. В этом саду царит удивительное спокойствие, летают райские птицы и экзотические бабочки.

– Спасибо, – Виктор опустил глаза и улыбнулся. – Это… очень приятно и необычно. Мне никто таких слов отродясь не говорил.

Люмьер выпрямился. Это был какой-то до странного интимный момент – вот так смотреть в глаза художника, который без задней мысли о лести и соблазнении говорил подобные слова. Он чувствовал, что может не сдержаться и просто напросто поцеловать художника, поскольку ощущение какого-то благоговения в том моменте заставляло его податься ближе, но он сдержался. Хотя бы ради самого Венсана.

– Вы… забыли поставить чайник на огонь.

Венсан сконфужено улыбнулся и поспешил исправить свою ошибку.

– Знаете, я рассудил, что Бог – это любовь, – он говорил медленно, подбирая каждое слово. – И если он таков, то любовь между мужчинами или женщинами должна быть равна любви между мужчиной и женщиной. Ведь на все воля Господа.

– Просто еще не было человека, в котором вы увидите то божественное, что будет для вас равносильно Господу на небесах. Сперва полюбите себя, Венсан.

Виктор смотрел на него с каким-то спокойствием человека, пожившего свое – так говорят те, кто уже и женился не раз, и смерть пережил, и утрату собственного я, и вновь вернулся к самому себе.

– Найдите любовь в себе как Бога.

– Что вы имеете ввиду? – Взор его светло голубых глаз устремился на Виктора.

Вдруг Венсан снова испытал приступ дурноты. Перед глазами резко потемнело и ему пришлось опереться о стол, чтобы не потерять равновесие.

– Венсан. – Виктор сжал его плечо снова. – Вам лучше прилечь. – Люмьер обеспокоенно смотрел на Дюплесси. – Вы уверены, что выздоровели? На вас лица нет! – Он протянул руку и прикоснулся к его щеке. Кожа была прохладной и влажной.

Сколько женщин, падающих в обмороки, он ловил в свои руки, когда те переставали чувствовать свое тело от бессилия. Поймать художника было несложно, он упал едва ли не на самого Люмьера. Казавшийся тонким и очень стройным, Венсан все же был достаточно тяжелым – высокий мужчина, равный по комплекции самому Виктору не был тщедушной балериной. Люмьер подозревал, что это могло кончится подобным образом. Виктор усадил его на пол, придерживая за спину, и постарался привести в чувство.

– Я в полном порядке, уверяю вас, – произнес он, быстро вставая на ноги. – Здесь душно, вы не находите?

И вновь перед глазами все закружилось. Он взмахнул рукой, стараясь уцепиться за стол, но промахнулся. В следующий момент на него обрушилась чернота и последнее, что он запомнил перед тем как потерять сознание, был возглас Виктора.

Придя в себя через некоторое время, Венсан почувствовал себя лучше. Дурнота отступала и к нему возвращалась ясность мысли. Он чувствовал себя неловко и даже несколько виновато. Приоткрыв глаза, он увидел встревоженное лицо Виктора и попытался изобразить на лице подобие улыбки. Венсан попытался объяснить свое состояние, но вместо этого зашелся в приступе сухого кашля.

– Вы точно не девушка, потому это не от истечения крови или беременности, – то ли Виктор пытался пошутить, то ли не нашелся, что еще сказать, – да и голова у вас совсем не горячая. Скажите мне честно, когда вы ели в последний раз?

Люмьер держал его за плечи, чтобы художник ненароком не завалился на пол.

– Вчера, – выдохнул художник, заходясь в новом приступе кашля. Он знал, что не может лгать танцовщику. Облизнув пересохшие губы, он посмотрел на Люмьера.

Виктор покачал головой и тяжело вздохнул.

– Сейчас вы ляжете в постель, а я отлучусь минут на десять. – Он обхватил Венсана за талию. – Поднимайтесь, помогите мне довести вас до кровати.

Художник промолчал, мудро решив сэкономить силы на путь до кровати. Оперевшись на Виктора, он с трудом поднялся на ноги.

– Я дойду до того места, где мы с вами обедали в прошлый раз. Возьму чего-нибудь горячего. – Виктор держал его крепко, прижимая к своему боку. – Поспите, если заснете, вы едва живой.