Юрий Торубаров - Василий Тёмный

– Если ты, боярин, думаешь, че не осилишь, так и скажи. Я люблю правду.

– Я думаю, матушка великая княгиня, осилю. Но буду деньгу просить, чеп давали, – заявил он.

Княгиня понимающе закивала головой.

Оставив княжеские хоромы, боярин отпустил карету, решив в одиночестве пройтись и обдумать все сказанное княгиней. Хотьба помогала ему думать. Он пришел к выводу, что надо искать людей, какими-то корнями они связаны с Ордой. А также задумался, почему княгиня не поручила это дело Стремилину, ранее занимавшемуся этими проблемами. И решил встретиться с Дмитрием Зерно, потомком Мурзы Четы, бежавшего в Москву еще при Калите и со Стремилиным. А еще хотьба помогла сделать ему вывод: княгиня вовремя спохватилась, а юному великому князю нужно время, чтобы охватить весь объем княжеских забот.

Да, княжна вовремя спохватилась, поняв, пока она горевала, дела потекли неуправляемо. Хорошо, что она свозила Василия к его деду, чтобы тот взял на себя заботу о нем. Тот не только это сделал с охотой, но и дал намек, пока не понятный даже ей, дочери великого литовского князя. Но что он готовит что-то большое для Василия, это она поняла. Но что? А не сказал потому, что боится, если, кто прознает, может помешать. От этой мысли она перебежала к Юрию, томящемуся в Галиче. Как он там? Готовит что или нет? Туда тоже кого-то надо послать. Но кого? Решила посоветоваться с боярином Албердиновым. Но тот по-прежнему проживал не в Москве. А по праву мог бы. Некогда завоевывал Двинскую землю для княжества. «Щас велю ему вернуться в свои хоромы, здесь, в Москве», – подумала княгиня и послала за ним нарочного.

Федор Кошкин уже на другой день решил действовать. Первым, кого он посетил, был боярин Дмитрий Зерно. Это был уже немолодой, лет шестидесяти, человек. Хотя он был третьего поколения от истинного татарина, но татарское в нем угадывалось с первого взгляда. Невысокий, коренастый, с черными, с раскосинкой, глазами. Узнав, что хочет княгиня, он тягостно вздохнул:

– Будь я помоложе, взялся бы за дело. Но я вряд ли доберусь. А вот Костя, мой Шея, сгодится. Седня он отъехал, а завтра вернется, и я к те, боярин, пришлю.

На этом и порешили.

Время было, и Федор решил зайти к Стремилину. Хоромы дьяка были небольшими, но везде чувствовался порядок: что во дворе, что в доме. Его встретила немолодая полноватая хозяйка с круглым лицом. Платок прятал второй ее подбородок. Узнав, зачем пожаловал боярин, она засуетилась и как-то виновато извинилась:

– Да мой Алешенька… болен.

– Эй, кто тама, Настенька? – раздался в проходе чей-то голос.

Она открыла соседнюю дверь.

– Да к те, Алешенька, боярин от княгини пришел, хочет о чем-то поговорить с тобой.

– Пущай, кхе, кхе, войдет, – приказал он.

– Проходи, боярин, – сказала Настенька, широко отворяя дверь.

Да, Стремилин был болен, и, видать, серьезно. У него был нездоровый, какой-то желтый цвет исхудалого лица. Он попытался подняться, но, видать, не хватило сил, и упал на подголовник.

– Ты лежи, лежи, мил-человек, – сказал подошедший Кошкин, беря себе ослон, – я к те от матушки великой княгини, – доложил он больному, – она повелела мне заняться ордынскими делами.

– Спохватились-таки! – обрадовано проговорил Стремилин. – А я уж думал, молодец княгиня. Василий-то их дюже молод. Помогать ему надоть, кхе, кхе, – закончил он.

– Ты бы, Алешенька, помолчал. Ишь, какой кашлюн нападат, – посоветовала Анастасия.

– Ничего, Настюшка, лучше горло прочищу. А ты боярина угости, – напомнил дьяк.

– Ой, и правда! – воскликнула та, покраснев от смущения, что сама не предложила угощения. – Я побегу. – И быстрым, энергичным шагом вышла из опочивальни.

Проводив хозяйку взглядом, боярин повернулся к больному:

– Если те не трудно, расскажи, че знашь, – попросил гость.

Как оказалось, знал он многое. Но прежде чем начать говорить, дьяк взял с приставного столика бокал с каким-то напитком и попытался приподняться. Федор понял, что больному самому не подняться, помог ему. Тот глазами показал на подголовник, лежащий в его ногах. Боярин понял и подложил его ему под голову. Пока тот пил, Федор оглядел опочивальню. Это было небольшое помещение с двумя окнами с цветными шторами. Широкая дубовая кровать с двумя перинами. В углу дальней стены, у окна, стол с бумагами и деревянным креслом с высокой спинкой, плотно придвинутое к столу. На стене, за кроватью ковер, довольно красивый, с цветами и необыкновенными птицами. На стене, против окна, голова оленя с ветвистыми рогами, а рядом огромная шкура медведя, где такого нашли, завешенная разным оружием. Особенно выделялись дамасская сабля с позолоченной рукоятью и рыцарский меч с крестообразным приемцем. У входа поставец. В приоткрытую дверцу видно, что он забит одеждой.

Кончив пить и поставив бокал, дьяк обтер начавшие седеть обвислые усы.

– Так вот, – начал Стремилин.

От этих слов боярин встрепенулся и уставился на Алексея.

– Я занимался Ордой. Че скажу. Тама еще до Мамая началось деление Орды. Ее поделил Мюрид и Абдула. А вот третьему хану, Пулад-Темиру, ничего не досталось. Кхе, кхе. – Стремилин опять потянулся к бокалу. Сделав несколько глотков продолжил: – И етот Пулад подался в древнюю страну Булгарию и утвердился там. Че я хочу сказать. Кхе, кхе. Это прекрасный край. Богатый и землями, и зверем, и рыбой. Вот куды, думаю, Москве свой взор направить. Стару Орду не возродить. Если Димитрий Донской ее тяжко ранил, то Тимур нанес ей смертельный удар. Хотел тот было и Московию заодно прибрать. Да непобедимый Тимур был побежден нашим Василием Дмитриевичем. Задонским.

– Ето я знаю, – вставил слово боярин.

– Мало знать. Надоть и оценить, – заметил больной, – а мы уж и забыли. А помнить надоть. – И опять потянулся за бокалом. Смочив горло, продолжил: – Пулад напал было на Новоград Нижний, да евонный князь Димитрий разбил его. Тому пришлось бежать в Орду. А там уже правил хан Азыз. Он и убил Пулада. Вот щас ты бы подсказал молодому князю, в аккурат бы и забрать те земли. А то боюсь я, как бы Орда туды не перешла. Даст она тогда нам забот.

– Да черт с ним, с етим Пуладом, а насчет занять ту землицу я попробую. Но ты скажи мне, Алексей, хто у тя есть в Орде аль нет?

– Есть, есть! – В голосе прозвучала обида.

Он давно болел, его почти перестали посещать, а поговорить было охота. Боярин же обрезал его. «Ну че, боярину-то дело надоть делать», – подумал Алексей.

– Хто поедет в Орду? Ты? – спросил Стремилин.

Боярин пожал плечами.

– Думаю, туда послать лучше Костю Шею, как-никак потомок Мурзы. Мне Димитрий Зерно…

– Знаю такого, – вставил Алексей.

– Так вот, – продолжил боярин, – он мне хочет представить своего сына Костю.

Стремилин задумался: