Сергей Басов - Бетховен

– Так это ваше»сокровище»? -смеясь спрашивает госпожа Душек.

– Он заменит нам Вольфганга, -обещает Карл.

Госпожа Душек вздыхает.

– Вольфганга не заменит никто.

Через несколько недель, видя, что Людвиг и без него неплохо справляется, Лихновский уехал.

– Теперь-сам, -на прощание сказал Карл.

Людвиг был поражен сдержанными и скупыми эмоциями берлинцев. Они же немцы, свои. Прогуливаясь по столице вместе с виолончелистом Дюпором он недоумевал:

– Могли бы и побольше эмоций, от них не убудет.

– Мы берлинцы. Это вы, венцы можете бросать на сцену кошельки, ожерелья, свистеть. Мы

лишь плачем и слегка аплодируем. Мы не так эмоциональны. Мы берлинцы, а берлинцы-немцы и уж извините наши скупые слезы. Кстати, как вам игра принца?

– Для принца неплохо. Я так и сказал.

Дюпор свистнул. Мальчишка-разносчик с кипой газет подбежал к ним. Взяв газету, Дюпор

читал на ходу. Хмурился, вздыхал.

– Да, дела невеселые…

– Что там?

Дюпор ткнул в краткую заметку. Людвиг тоже прочел.

– Где это… Лоди…

– В Италии, Ломбардия. Туго вашим придется. Этот генерал Бонапарт вам дорого обойдется.

Если он уже разбил четыре армии вкупе с вашими австрияками, то нам следует задуматься.

– Но мы-то далеко.

– Ой, не радуйтесь.

О разговоре с Дюпором Людвиг вспомнил, когда подъезжал к городским воротам Вены. Еще в полях и пригородах навстречу попадались группки людей с самодельным оружием или штыками. Горланящие песни, одетые бедно, они шли в одиночку или малыми группами вдоль дорог. На пути Людвигу попалась компания с маленькой пушкой, правда, без ядер. Кто-то смеялся, кто-то орал песни, кто просто был пьян. В самом городе флаги, пыль столбом, все те же крики и беготня.

– Что случилось?_первый вопрос к Цмескалю.

– Наш вояка Карл решил немного, как бы сказать, повоевать.

– Это из-за Лоди?

Вместо ответа Цмескаль только отмахнулся. Подвел Людвига к большой карте на стене.

– Что здесь?

– Альпы.

– А за ними?

– Мы.

Вот то-то. Соображаешь.

Вечером следующего дня Людвиг слушает разговор во дворце Кинских. Общество гудит как улей. Злой, нетерпеливый и опасный. Самая большая группа около высокого красивого мужчины в парадном придворном костюме..Говорит он медленно с приятным славянским акцентом. Старая графиня Тун вместе с двумя дочерьми вплотную подошла к гостю. Это не

совсем гость. Зять графини Тун- Андреас Разумовский, посол России в Вене и муж Элизабет Тун.

– Этот корсиканец смел только с воробьями и голубями. Тоже мне-итальянцы-вояки! Когда он встретится с нашим Суворовым, от него и перьев не останется.

– Ему надо помочь, -заметила Кристина Лихновская.

– Ему надо не мешать.

Заметив около себя Людвига, Андреас широко раскрыл объятия.

– Сколько лет в Вене, а ко мне, значит, не ногой?

Людвиг поклонился.

– .Если мой свояк пойдет на попятную, следующий вечер у меня.

Огромный Лихновский жарко задышал.

– Ну зачем тебе эти мальчишки? Оставь их мне.

На Лихновского жалко было смотреть. Уже больше года Андреас выпрашивает квартет

Шуппанцига и его мальчишек к себе. И теща и обе дочери лишь улыбаются, Смешно, как

этот большой человек потеет, пыхтит, краснеет, переходя на фальцет. Он лукавит. Таких отличных музыкантов трудно найти даже в Вене.

– Мой дворец был открыт для Моцарта, открыт для Гайдна и Для вас, Людвиг. Мне Броун все уши прожужжал про ваш гений. Его Анна играет ваши сонаты. Кстати, вот и он.

Броун вместе с супругой как раз направлялся к ним.

– Русские сегодня в большинстве, -пошутила старая графиня Тун и поцеловала Броуна в гладкую, выбритую щеку.

– О чем спор? -спросил Иван Юрьевич у всей компании.

– Да вот, зятья скоро подерутся, а я снова с дочками, опять женихов подыскивать.

– А Людвиг чем не жених! -предложил Броун и посмотрел на Людвига.

Старая графиня сделала вид, что не расслышала. Ей на помощь пришел зять Андреас. Он снова за свое.

– Я одного не понимаю: почему мы должны проливать свою русскую кровь за вашего Карла. Что он нам?

– Союзнические обязательства, -предположила Элизабет Разумовская, но супруг грубо оборвал ее.

– Брось, Лизка!

Броун полностью был на стороне мужчин.

– Как военный говорю: тухлое дело. Не надо было нам всем ввязываться.

И уже тише:

– С нашего Карла такой вояка, как с меня балерина.

Все тихо улыбнулись.

– Что с вашими сонатами, Людвиг. Вы печатать их собираетесь?

– Обязательно и обязательно с посвящением вашей супруге.

В дальнем углу зала Цмескаль подпрыгивал на месте, делая знаки Людвигу. Людвиг подошел.

Рядом с Цмескалем стоял молодой человек почти тех же лет что и Людвиг. Изрытое оспой лицо, волосы зачесанные назад делали его похожим на Людвига. Крепкое телосложение и небольшой рост делали его еще более похожим на Людвига. Людвигу показалось, что он уже где-то видел это лицо.

– Аменда, пастор из Курляндии, -сразу представился молодой человек.

Несколько секунд Людвиг припоминал. Аменда помог.

– Я заменял один раз скрипача в квартете Шуппанцига. Помните?

Что-то припомнилось Людвигу.

– Да, вероятно, -смог сказать он.

– Мы еще встречались у Кинских, -напомнил Карл Аменда и добавил:-Немного учил младших Моцартов фортепиано.

Вот теперь Людвиг окончательно вспомнил Молодой человек стоял между Зюсмайером и Констанцей в день благотворительного концерта. Тогда он лишь мельком про себя заметил,

что юноша очень похож на него самого.

– Я не так давно из Берлина, там тоже настроения невеселые, -заметил Аменда.

– Этому Бонапарту просто везет, что он не застал Фридриха Великого. Но если дойдут до Берлина, то схватки не избежать. Все побегут.

По дороге домой Аменда спросил Людвига:

– А куда бежать всем этим Кинским, Лобковицам, Францам?

Людвиг никак не ожидал от нового знакомого таких слов. Ты смотри-тихоня пастор!

Словно в доказательство своих слов Аменда вынул из бокового кармана несколько листков. Стихи, переписанные от руки, торопливый, но аккуратный почерк.

«Ты за кого идешь на бой,

Немецкий добрый мой народ!

Бросаешь землю, дом родной,

Хозяйку и сирот?

За князя, за дворянский род

Да за поповский сброд».

– Бюргер, -тихо произнес Аменда.

– И это носит в кармане пастор?

– Я прежде всего патриот своей отчизны. Увидишь, еще год-два и все эти Зичи, Шварценберги побегут быстрее пули.

– А я лишусь работы, -попробовал пошутить Людвиг, а сам понимал, что молодой пастор сказал

то, что думал и он, Людвиг.

Как-то хорошо и спокойно на душе от разговора с этим умным молодым человеком.

– Пошли ко мне. Восемь утра самое время для утреннего кофе.

Аменда согласился. Придя домой, Людвиг предложил: