Виктор Джанибекян - Тайна убийства Столыпина

– Как можно работать без отдыха? В Англии, где мы жили, государственные деятели послеобеденное время посвящают исключительно семье или удовольствиям!

Узнав мнение родственницы, Столыпин заметил:

– Наверное, когда-нибудь так будет и у нас. Но прежде мы должны навести у себя порядок.

Оказалось, что именно в те дни, кроме своих министерских забот, он вел переговоры с кадетами, чтобы составить с ними коалиционное правительство и не допустить роспуска Думы. В таком случае, полагал он, правительство и Дума будут едины и смогут прийти к хорошему результату.

Вскоре выяснилось, что на предложенные условия кадеты не согласны. Тогда и возник вопрос о роспуске Государственной думы. Перед тем как распустить ее, Петербургскую и Киевскую губернии объявили на военном положении, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

С роспуском Думы были приостановлены и заседания в Государственном совете.

Одновременно с роспуском Думы произошло назначение П.А. Столыпина на должность председателя Совета министров России.

Когда депутаты пришли в Думу и ее двери оказались закрытыми, они возмутились. Кадеты пошли дальше возмущений, решив действовать против такого произвола. Некоторые из них направились в город Выборг, на территорию Финляндии, чтобы устроить там митинг протеста. Там же они составили воззвание, призывающее крестьян протестовать против роспуска Думы и прекратить уплату государству податей и налогов. Власти объявили эти действия непатриотичными и даже революционными.

– Вот вам их физиономия, – возмущался Трепов. – Они открыто призывают к неповиновению. Им мало одной революции, теперь подавай новую! Они хуже смутьянов, их надо судить!

Все члены бывшей Думы, подписавшие выборгское воззвание к населению, были отданы под суд, судимы и навсегда лишены права избираться.

Время революций и потрясений прошло. Власть закручивала гайки.

Ольга Борисовна опять говорила мужу:

– Меня не смущает твое назначение. Меня смущает, что эта столь высокая должность вызовет к тебе зависть и, как следствие, интриги. Против тебя будут строить козни…

– Сам я сторонюсь интриг, ты же знаешь, а то, что против меня будут интриговать, я знаю, в том секрета нет никакого. Меня этим не испугаешь. Но видит Бог, я принимаю должность с чистыми помыслами во благо Отечества!

До конца своей жизни Горемыкин был уверен в том, что назначение Столыпина не обошлось без серьезных происков.

– Обскакал меня этот саратовский выскочка, – как-то обронил он за обедом, на который были приглашены самые близкие его друзья.

Горемыкин верил, что получить высокий пост у государя можно лишь по протекции – у кого сильные покровители, тот и мог быть в фаворе.

Однажды, в бытность его министром внутренних дел, такое с ним случилось. Тогда он тоже был уверен, что его подсидели. Произошла эта неприятность, когда он находился в отъезде, – государь неожиданно сместил его, назначив министром Сипягина. Даже жена Горемыкина, вращавшаяся в высшем свете, где всегда все знали заранее, не услышала ни намека на предстоящую отставку мужа, так скрытно все свершилось.

Сам он имел понятие, как происходит подобное, совсем забыв о том, что его самого на должность министра проталкивал пользовавшийся влиянием на царя Константин Петрович Победоносцев. Тогда государь рассматривал иные кандидатуры – Плеве и Сипягина, но Победоносцев убедил его, что полезнее будет именно Горемыкин. И назначение состоялось.

Сипягина и Плеве предлагал государю Витте, который иных кандидатур не представлял.

В отношениях Горемыкина с Витте что-то не ладилось. Произошло это, видимо, после совещания, которое провел Горемыкин, как министр, у себя на квартире. Было это в 1899 году, во время студенческих беспорядков. Тогда конная полиция, не приняв никаких предварительных мер, чтобы уговорить студентов, собравшихся в Санкт-Петербурге возле университета, применила силу. Несколько студентов были избиты.

На совещании и обсуждали действия полиции.

Витте сказал, что беспорядки прекратятся лишь тогда, когда будет проведено расследование и установят, кто виноват – студенты или полиция. Иначе, предостерег он, волнения перекинутся в другие города.

Горемыкин действия полиции одобрил:

– Сергей Юльевич, мы не можем поощрять действия молодежи и выслушивать их мнения. Порядок для всех один – и для молодежи, и для почтенных граждан. Кто нарушает порядок, тот должен быть наказан.

– Но вы должны понять, что одно событие влечет за собой другое. Если бы не было насильственного разгона, студенты разошлись бы сами.

– Я так не считаю, – сказал тогда министр внутренних дел.

Министр народного просвещения Боголепов, поддержав Горемыкина, одобрил действия полиции.

Витте настаивал на своем:

– Если не будет проведено расследование, инцидент может повториться. Я спрашиваю вас: лучше разобраться сегодня или ждать повторения беспорядков?

Решили повторения не ждать и предложить государю назначить расследование, которое провел генерал Ванновский, бывший военный министр. Государь назначил его, зная как человека твердого и решительного. Многие такому поручению удивились, решив, что государь хочет поддержать министра внутренних дел.

Ванновский поработал добросовестно. В большей степени он признал виновной полицию, и второстепенные чины ее были наказаны, хотя надлежало все же наказать не стрелочников, а лиц первостепенных, в том числе и самого министра Горемыкина, который оправдывал действия полиции.

Бывший военный министр оказался человеком не столь прямолинейным, как думали при дворе. Тут-то и вспомнили, что, делая карьеру, он долгое время возглавлял Петербургский кадетский корпус и, имея дело с молодежью, хорошо понимал психологию юношества, которая всегда разнится с психологией взрослых.

У Горемыкина появился еще один недруг.

А потом всплыла фигура Сипягина.

Но во всем виноват был сам Горемыкин, который ввязался в одну сомнительную поездку.

Когда в конце августа 1899 года государь уехал за границу, Горемыкин, будучи министром внутренних дел, тоже отправился в вояж. С ним поехали инженер Балинский, сын известного психиатра, и агент тайной полиции М.М. Лященко, сын генерала кавалерии, впоследствии закончивший карьеру в сумасшедшем доме. В Париже к ним присоединился Рачковский, который еще во времена Александра III заведовал тайной русской полицией во Франции. Рачковский был чрезвычайно умным человеком. Он так организовал надзор за русскими революционерами, обосновавшимися в Париже, что Департамент полиции на Фонтанке обо всех их действиях имел самую исчерпывающую информацию. В силу своих дарований и авантюрного склада ума Рачковский оказывал большее влияние на сближение Франции и России, чем послы обеих стран. Когда президент Франции Лубэ посещал Лион и поступило сообщение, что на него готовится покушение, то охрану президента организовывал Рачковский, а не французы.