Виктор Джанибекян - Тайна убийства Столыпина

Столыпин стал неизменно интересоваться Азефом. Он всегда спрашивал у Герасимова, что докладывает его подопечный.

– А вы узнали у Азефа, что он думает по этому поводу? – неизменно задавал он вопрос.

Герасимов обратил внимание на то, что Петра Аркадьевича как политика интересовали в первую очередь политические дела, и ему всегда хотелось знать, как Азеф оценивает реакцию той или иной группировки или фракции в Думе на действия правительства. По сути, он проводил политическую экспертизу, предсказывающую действия противников династии. Получив исчерпывающий ответ, Столыпин обязательно говорил:

– Передайте своему Азефу мою благодарность.

– Непременно передам, – обещал Герасимов.

Разумеется, передавал. Похвала Столыпина, конечно, льстила Азефу – как-никак на него обратил внимание сам министр, имя которого звучало по всей России. Хотя люди по-разному оценивали его деятельность, но то, что в министерство пришел сильный человек, не чета прежним руководителям, понимали все.

Когда возник вопрос о роспуске Думы, Столыпин просил Герасимова уточнить у Азефа, что он думает по поводу введения в правительство «общественных деятелей». Речь шла о Гучкове, Шипове и других умеренных либералах, которыми Столыпин намеревался укрепить правительство.

Азеф отвечал: надо обязательно ввести этих людей в правительство, станет только лучше.

– Он считает, что это просто необходимо для умеренного развития страны, – передавал Герасимов слова своего агента.

Не обошел Азеф стороной и вопрос об аграрной реформе. Он высказался твердо: сельскую общину в том виде, в каком она существует, надо уничтожить, а вместо нее создать частнособственническое крестьянство. Только так, считал он, можно предупредить грозящую стране аграрную революцию.

– А ваш Азеф умеренный кадет, – констатировал Столыпин. – Слушаю вас и удивляюсь, как такой человек, как он, придерживающийся подобных взглядов, может входить в состав центра социал-революционеров, ведь он занимает совершенно иную позицию, чем его партия.

Однажды Столыпин сказал Герасимову, что хотел бы лично побеседовать с Азефом, чтобы получить ответы на вопросы, которые его интересуют.

– Я думаю, что он сможет их прояснить.

Но встреча не состоялась. Видимо, Герасимов не хотел сводить их, и на это у него была своя причина. Если бы он их познакомил, надобность в нем отпала бы – они могли контактировать в дальнейшем и без него. Что ж, профессионал все ходы просчитывал намного вперед.

Сам Столыпин был высокого мнения об агенте.

– Смотрите, Александр Васильевич, во что бы то ни стало сохраните его!

– Разумеется, Петр Аркадьевич, второго такого сотрудника найти мы не сможем. Он талантлив в нашем деле и, как видите, не только в нем, умен он и в политике.

– Потому вас и предупреждаю: ради Азефа можно пожертвовать менее крупными фигурами, если придется выбирать между ними.

Герасимов соглашался:

– Да, такой агент, как Азеф, стоит всех других, если не больше!

Конечно, Столыпин знал историю Азефа. Знал, что он прежде работал на Рачковского, но был им недоволен, потому что в угоду политическим амбициям Рачковский совсем о нем позабыл и не относился к нему с должным вниманием, бросив на произвол судьбы; знал, что Герасимов прибрал Азефа к рукам и относился к нему с большим вниманием и уважением. Он так и сказал Азефу: «Что было до Рачковского, меня больше не интересует». Но, думается, говорил он неправду. Копаясь в архиве, Герасимов проверял все следы, чтобы убедиться, не ведет ли тот двойную игру. Сопоставляя факты и сообщения агента, сверяя их с донесениями других сотрудников, Герасимов пришел к выводу, что все сообщения Азефа точны и объективны. Азеф играл честно. Его осведомленность о внутрипартийной жизни была совершенно исключительной.

Сам Азеф не скрывал, что с Герасимовым ему работать лучше, чем прежде с Рачковским.

– Ведь раньше было совершенно другое, – замечал он. – Прежние руководители нередко ставили меня под удар, не думая о последствиях. То были господа с куриными мозгами. Теперь вы понимаете, – говорил он Герасимову, – что от прежних господ у меня случались утайки, а от вас нет. Они меня не щадили, и иногда мне приходилось прилагать максимум усилий, чтобы выкрутиться из сложного положения. Они не считались с моими предупреждениями работать осторожно, ведь слухи о моем предательстве уже начали ходить среди революционеров…

Они хорошо понимали друг друга: каждый в своем лагере находился как бы на особом острове среди недоброжелателей, и, чтобы выжить, им приходилось действовать хитро и осторожно. В тайной игре полицейских и революционеров они стали союзниками, и этот союз помогал им выжить.

Они были открыты друг другу и честны, насколько возможно. Конечно, нередко Азеф и хитрил, пропуская иную информацию, но на то у него были свои соображения. Любой промах стоил бы ему жизни, в то время как полковнику жандармов наказанием могли быть лишь отставка или отстранение от должности.

Азеф просил Герасимова передать его просьбу Столыпину. Он излагал ее по-житейски просто:

– Прежнее руководство обещало мне в случае провала пенсию и устройство на одном из глухих заводов Урала, чтобы я смог сносно существовать…

– Вы не должны особенно полагаться на них, так как Департамент полиции не имеет привычки выполнять свои обязательства, – откровенно ответил Герасимов.

Наверняка свои слова он Столыпину не повторял, но то, что говорил Азеф, передавал в точности.

– Тогда ответьте мне честно, – наступал Азеф. – Вы бы сдержали свое слово по отношению ко мне?

– Я всегда его держу. Что касается вашей персоны, то сделаю все возможное, чтобы ваш труд по моему ведомству был высоко оплачен.

– Спасибо за откровенность.

– Дам вам ценный совет. Начните копить деньги на черный день. Я вам повышу в ближайшее время жалованье до тысячи рублей в месяц. Такой суммы, заверяю вас, не получает у нас ни один агент.

– Если вы так любезны, – заметил Азеф, – то я прошу вас хранить мое завещание и, если со мной что-то случится, передать эти деньги моей жене.

– Разумное решение, – ответил Герасимов. – Еще разумнее было бы не тратить вам своего жалованья. Откладывайте его, а живите на деньги, которые вам дает партия.

Так же, как и денежные дела, они обговаривали все правила своей игры.

Каждая из сторон брала на себя определенные обязательства.

Герасимов говорил, что ему не нужна мелкая информация.

– О мелочах вы можете мне ничего не сообщать, – предупреждал он. – Я получаю это из других источников. Мне нужна от вас информация исключительно о людях и событиях главного значения – все то, что делается в Центральном комитете партии, в ее Совете, на съездах и конференциях, а равным образом в центре тех фракций Думы, которые близки социал-революционерам. Но учтите: ни один шаг не должен быть совершен без уведомления охранного отделения.