Виктор Джанибекян - Тайна убийства Столыпина

– Что я буду иметь взамен? – не скрывал своих интересов агент.

– Многое. Я обещаю вам, что все действия с нашей стороны в отношении организаций, к которым вы имеете отношение, будут предприняты только по согласованию с вами, а информация, доставленная вами, будет держаться в строжайшей тайне, чтобы предупредить возможность выдачи секретов кем-либо из чиновников департамента. Вас это устроит?

– Да, – коротко ответил Азеф.

После такого согласования он «работал» с большим усердием.

В отличие от своих предшественников и коллег Герасимов был врожденным мастером сыска. Он редко ошибался, потому что удачно продумывал все ходы акции, принимая во внимание даже мелкие на первый взгляд детали. Считал, что мелких деталей не бывает, что именно они приводят к провалу хорошо организованной операции.

Он давно уже не жил на казенной квартире в здании Охранного отделения, а снимал частные апартаменты, квартиру на Итальянской улице – две меблированные комнаты с отдельным входом у вдовы, владелицы прачечной. Ей представился коммивояжером, объясняя тем свои постоянные отлучки. Конечно, настоящее свое имя он скрыл.

До этого у него был инцидент с хозяйкой, которая заподозрила неладное и донесла об этом в уголовную полицию. Герасимов заметил, что за его квартирой установлено наблюдение.

Он мог, конечно, снять подозрение одним звонком начальнику полиции, но не стал этого делать, чтобы сохранить свою тайну. Просто переменил квартиру и паспорт.

– Если тайну знает много лиц, то это уже не тайна, – согласился с Герасимовым Петр Аркадьевич. – А эту квартиру сколько знает лиц?

– Вы, я и Азеф. Пока тайна еще существует, – пошутил Герасимов.

«На мою квартиру на Итальянской ежедневно приходил служитель из Охранного отделения, к которому я питал особое доверие. Он убирал квартиру, затапливал печку, готовил завтрак и будил меня. Кроме него эту мою квартиру знал только один человек – Азеф. Только этот последний бывал моим гостем. Встречались мы с ним регулярно раза два в неделю в заранее установленные часы и дни. Но он имел право, в особо важных случаях, приходить ко мне вне очереди – только предупредив меня заранее по телефону. Эти визиты иногда длились часами.

Обычно хозяйка ставила нам самовар, и мы, сидя в креслах, вели беседу. Мы говорили на самые разнообразные темы – не только о том, что непосредственно относилось к деятельности Азефа. Он был наблюдательный человек и хороший знаток людей. Меня каждый раз поражало и богатство его памяти, и умение понимать мотивы поведения самых разнокалиберных людей, и вообще способность быстро ориентироваться в самых сложных и запутанных обстановках. Достаточно было назвать имя какого-либо человека, имевшего отношение к революционному лагерю, чтобы Азеф дал о нем подробную справку.

Часто оказывалось, что он знает об интересующем меня лице все: его прошлое и настоящее, его личную жизнь, его планы и намерения, честолюбив ли он, не чересчур ли хвастлив, его отношение к другим людям, друзьям и врагам. В своих рассказах и характеристиках он не был зложелателен по отношению к людям. Но видно было, что по-настоящему он мало кого уважает. И к тому же плохие и слабые черты людей он умел замечать легче и лучше, чем их хорошие черты.

Эти разговоры мне всегда много давали. Именно Азеф дал мне настоящее знание революционного подполья, особенно крупных его представителей».

Короткие каникулы Боевой организации эсеров закончились. Так как Дума и правительство не договорились и народных представителей распустили, то эсеры вновь вернулись к террору.

Во главе Боевой организации встал признанный в партии авторитет – Азеф. Она приступила к прежним делам – терактам.

Азеф быстро собрал организацию. Призвать старых членов ее «под ружье» было нетрудно – они обитали в Петербурге и Финляндии, ожидая, когда смогут приступить к работе. Набрали и новых добровольцев, мечтавших вступить в Боевую организацию. Настроение у революционеров было бодрое.

О своем новом назначении Азеф предупредил Герасимова. Тот своей радости не скрывал – все нити, ведущие к центру, наконец-то в руках его человека. О такой удаче можно было лишь мечтать.

Азеф, напротив, не скрывал своей озабоченности. Теперь ему предстояли две противоположные задачи: с одной стороны организовывать теракты, с другой – их срывать. Это казалось ему непосильным. Но Герасимов успокаивал:

– Вместе мы что-нибудь придумаем.

О положении дел в партии эсеров был осведомлен Столыпин. Он предупреждал Герасимова:

– Нельзя допустить террор против государя, членов императорского дома и важных лиц. Вы обязаны проследить, чтобы все действия эсеров были ограничены.

– Азеф принял руководство Боевой организацией, – докладывал Герасимов, – лишь посоветовавшись со мной. Мы контролируем каждый шаг революционеров, знаем все их намерения. Я помню, как он пришел ко мне и сказал, что партия социал-революционеров предложила ему этот пост, и я, скрепя сердце, посоветовал ему принять предложение. Он колебался. Он знал, что двойная игра может ему слишком дорого обойтись. Но мы получаем необыкновенные возможности внедрения в революционную организацию – и это очень важно.

– Конечно, он потребует для себя хорошие условия. Как вы думаете, какие? – спросил Петр Аркадьевич.

– Единственное условие, что ни один из его близких товарищей не будет арестован. Взамен он гарантирует – ни одно из намеченных покушений на царя не будет осуществлено.

– Хорошо, это нас устроит, – сказал Столыпин, одобряя действия полковника. – Оговорите соглашение так, чтобы в будущем не было никаких недоразумений.

И джентльменский договор между полицейским и революционером был заключен. Но это явилось лишь первым шагом в усилении охраны государя, второй состоял в том, чтоб извлечь конкретную выгоду из соглашения. Здесь уже все решал сам Герасимов.

Обычно охрана действовала при выезде государя по вполне обычной схеме: как только дворцовый комендант извещал о поездке государя в Петербург из Царского Села или Петергофа, где он обычно жил, столичный градоначальник мобилизовывал все полицейские силы для охраны его величества. Наряды устанавливались на всем пути следования, и в глаза сразу бросалось оживление полиции. Из-за ее нервозности и количества сохранить поездку в тайне не удавалось.

Герасимов поступал иначе. Узнав о поездке государя от дворцового коменданта, он сразу же находил Азефа, чтобы определить, где в данный момент находятся террористы, каковы их планы, и, выяснив все подробности, сообщал во дворец, может ли состояться поездка государя или нет.