Леонид Митин - Живее живых. История Эшлера. Роман в двух частях

Месса закончилась, и все суетное, грязное, ничтожное, что витало в воздухе, теперь рассеявшись благостной музыкой, было сожжено и развеяно пламенной проповедью отца Альбрехта. Удивительные вещи происходят там, где обитает Святой Дух, ибо все страсти он обращает в покой, словно по волшебству всякий вошедший во гневе усмирялся, вошедший с вожделением, забывал о нем, обращая свой взор к мозаикам и статуям, донимая расспросами священников. Все смертные грехи умирали или сбегали из храмов сразу, как только начинались мессы и читались молитвы. Люди покидали базилику с иными помыслами и чувствами. Казалось, они делали первый шаг, но снаружи их ждал мир, окутанный тьмой, где правила луна с легионом звезд. Облегченные мессой, люди побрели по домам, обсуждая проповедь, возвращаясь к своим делам и заботам. Среди толпы Фридрих заметил ангельской красоты создание, сопровождаемое отцом. Желанное сокровище, способное развязать войну между королями, ступало своей легкой поступью по ступеням базилики. От легкого вечернего ветра ее нежные, пленяющие своим кокетливым, заигрывающим с лунным светом и светом факелов, волосы едва развевались, ибо раскрыться в полноте своей красоты они не могли, будучи спрятаны богато расшитой, тонкой золотой нитью с шелковой каймой накидкой небесно-голубого цвета. Стан сокрыт от завистливого взора Венеры скромным зеленым платьем. На Маргарите не было никаких украшений, кроме фамильного кулона с инкрустированным редким небольшим гранатом. Фридрих видел в ней не дочь торговца, но благочестивую девушку, одетую в одеяния целомудрия и скромности. Как же верно замечали древние, что глаза без веры не увидят ничего. Фридрих не спеша спускался следом, стараясь уловить каждое ее движение в ночном серебристом мраке, старался запечатлеть в памяти ее прекрасный, ускользающий в игре теней и пляске звезд, милый и светлый лик.

Фридрих остановился у последней ступени, прощаясь с удалявшейся возлюбленной, вспомнив о разговоре с отцом Альбрехтом. Он застал отца Альбрехта в скриптории за чтением псалмов:

– Простите меня, отец Альбрехт, я чуть не забыл о нашем разговоре – виноватым, низким голосом сказал Фридрих.

– Да? – отвлекаясь от чтения, ответил ему отец Альбрехт. – Прости, ты, меня, сын мой, я и вовсе забыл об этом. Очень увлекся проповедью и задумался, как проповедовал Мейстер Экхарт, дескать, если после проповеди ты пойдешь заниматься обычными делами, то ты не понял сути сказанного. Вот я решил, что мирское подождет, а понимание Священных текстов ждать не будет. Однако, ты пришел, у меня к тебе есть предложение работать в скриптории. Я дам тебе письменное разрешение и свое ходатайство, чтобы ты имел доступ к библиотеке базилики. Она не богатая, но очень полезная. Вдобавок, я могу найти тебе книги, какие только пожелаешь. У меня много друзей. Что скажешь, сын мой?

– Вы просто так даете мне такую возможность? Мне нечем зарабатывать себе на пропитание, а скоро платить за жилье. Ваше предложение замечательно, но я хочу услышать, что лежит на другой чаше весов.

– Это не сделка, Фридрих, это благодеяние. Мне бы хотелось иметь при себе человека талантливого, эрудированного, устремленного к знаниям. Да, тебе придется прислуживать в базилике или сопровождать меня в паломничестве. Однако, у тебя есть возможность посвятить себя Церкви. Твой университет ничего тебе не даст, ибо там скорее ты все отдашь. – Ответил отец Альбрехт, но видя смущение Фридриха, добавил: – Дам тебе два дня на размышления, и не затягивай с решением.

– Хорошо, спасибо, что дали мне время все обдумать. До свидания, отец Альбрехт, доброй вам ночи и благослови вас Господь, – с поклоном ответил Фридрих, пребывая в растерянности.

– Доброй ночи, сын мой, храни тебя Господь, – ответил отец Альбрехт, осенив Фридриха напутственным знамением и улыбкой мудрого и снисходительного отца.

Фридрих не заметил, как добрался до своей комнаты, и еще долго предложение отца Альбрехта не давало ему уснуть. Спустя пару часов, сон набрался сил и изгнал все мысли, возведя на престол разума мир грез и сновидений.

Стук в дверь разбудил Фридриха. На пороге стоял Ульрих:

– Доброго утра, можно войти?

Фридрих не сразу ему ответил пригласительным жестом.

– Почему ты не пришел на симпосион?

– Не захотел, – лениво и уклончиво ответил Фридрих.

– Как это, не захотел? Ты же любишь Эпикура. Где ты был вчера? – с небольшим удивлением спросил Ульрих.

– Я был на мессе у отца Альбрехта. Он предложил мне свое покровительство, но мне нужно бросить университет.

– Ты принял его предложение?

– Приму, о нем сообщу ему сегодня.

– Так, а почему ты решил пойти на мессу? Не говори, что из-за Маргариты.

– Нет. Меня будто на части разрывает, словно я совершаю грех. Эпикур не признавал богов, а я признаю Бога, и не знаю, как можно жить в безбожии – с трудом Фридрих произнес свои слова, обнажая другу свое сердце, даря ему болезненные цветы своих раздумий.

– Эпикур не признавал вмешательство богов в дела смертных. Сам посуди, если совершенное есть то, что лишено всякого внешнего желания, являя себя как автономное существо, то зачем ему вмешиваться в дела смертных? Неужели совершенное божество станет участвовать в жизни несовершенных существ, ведь тогда получится, что божество в чем-то нуждается, но я тебе говорю, как и Платон, совершенное не нуждается, ни в чем.

– Звучит разумно и приятно, но как, же чудеса? Как же явления божества апостолам, как же вдохновение и озарение Духом Святым? – спросил растерянный Фридрих.

– Эпикур был язычником, откуда ему знать о Духе Святом? Я бы предположил, что Бог не вмешивается напрямую, но своими чудесами дает направление, будто путеводная звезда в ночном небе, освещая путь к праведной жизни. В общем, я зашел ненадолго. Эпикурейцы собираются послезавтра на том же самом месте. Приходи, я тебе настоятельно рекомендую. Храни тебя Бог, друг мой.

– Всего тебе доброго, и Бог в помощь, – ответил Фридрих, оставленный другом в раздумьях.

Днем Фридрих сообщил профессору, что уходит из университета, принимая предложение отца Альбрехта. Профессор не сильно разочаровался, точнее, ему было все равно. Студенты, желавшие стать его клиентами строились в очередь. Целая очередь пресмыкающихся и раболепствующих льстецов из богатеньких семей была на службе у почтенного старца. Искали они знания или авторитета учебного заведения, это не имело существенного значения, для многих главное устроиться в приличный цех или гильдию, а может пригодиться ко двору мецената или иного сильного мира сего, которому можно составлять личный астрологический календарь, сочинять оды и памфлеты. Каждый использовал свои таланты, как умел и как хотел, но главное, что за эти таланты платили всегда пфеннигами.