Александр Идоленков - Из ада в вечность

Часов в десять наступило окно затишья, немцы, видимо, перебросили всё своё внимание на город, по Волге днём прекращается всякое движение. Наши политруки во главе с комиссаром батальона собрали нашу роту на митинг.

На этот раз нам они открыли глаза и сообщили великую тайну – оказывается, нам выпала великая честь оборонять город Сталинград и великую русскую реку Волгу. Они вместе с нами в едином строю выступят и будут сражаться до последней капли крови, не пожалеют своей жизни на это святое дело. Это нам вдалбливают каждый день по многу раз.

Батальонный комиссар сообщил с какой-то таинственной интонацией в голосе, что красноармейцам, защищающим город имени Сталина – гениального вождя всего прогрессивного человечества и всего мирового пролетариата, учителя и вдохновителя всех наших побед, будут ежедневно выдавать по сто граммов водки. Оказывается, немцы в городе терпят поражение за поражением, улицы завалены их зловонными трупами и они вынуждены посылать сюда всё новые и новые подразделения взамен погибшим. Цель у врага одна – прорваться к Волге и перекрыть доставку каспийской нефти к центру России. Наши доблестные воины мужественно защищают каждый метр нашей священной русской земли! В заключение он ещё раз призвал сконцентрировать всю энергию и направить её на борьбу с врагом. Вместе мы победим!

Следом выступил вперёд молодой пулемётчик и звонким голосом призвал всех слушателей следовать за ним. Он готов отдать свою жизнь, до последнего вздоха защищая город имени дорогого нашего вождя. Как только воины услышали имя человека, без которого, казалось, жить они не могли, их охватил какой-то психоз, лихорадочное возбуждение, сопоставимое с умопомешательством. По всему было видно, что немцы будут разбиты, несмотря на все их усилия. Возгласы «Ура!», здравицы и бурные аплодисменты потрясали площадку.

Второй пулемётчик так же призвал комсомол поднять знамя революционного народа, окроплённое кровью революционеров-первопроходцев, на борьбу с ненавистным врагом и с позором выдворить их за пределы нашей любимой Родины! Он также призвал к ответу саботажников, которые не могут перевезти нас на другой берег. Он рвал и метал с такой яростью всех, кто мешал ему бить врага, что у многих по спине побежали мурашки, а промеж ног и под мышками выступил пот. Настроение у многих солдат заметно улучшилось, несмотря на постоянно урчащий от голода живот.

– Кто ещё хочет выступить по этому вопросу? – устремив свой пронизывающий взгляд на притихших солдат, спросил политрук роты. – Из числа командиров взводов есть желающие сказать своё напутственное слово?

– Разрешите мне сказать, – решился почему-то я, хотя до этого я ни разу не выступал.

– Пожалуйста, – обрадовался политрук, – слово имеет командир первого взвода младший лейтенант Ковалёв Пётр Иванович.

– Дорогие красноармейцы и командиры! – начал я, сразу же почувствовав, что всё то, о чём я хотел первоначально сказать, было мелко и не нужно, все и без меня знают, зачем мы здесь и какую роль должны сыграть, чтобы остановить агрессора. – Я внимательно слушал предыдущих товарищей, выступающих здесь, и был разочарован той мыслью, что мы должны отдать свои жизни в деле защиты и Волги, и города Сталина. Я со своей стороны призываю вас, дорогие товарищи, бить врага и гнать его с нашей земли, а не обороняться. И обязательно выжить, несмотря ни на что. Если же мы погибнем, то кто же тогда будет его гнать до самого его логова? Помните, без нас этого никто не сделает! Ещё я хотел, чтобы командование батальона обратило своё внимание на снабжение войск продовольствием. Дело это крайне запущено, а политработники не контролируют это. А ведь успех дела не в последнюю меру зависит от этого.

После моего выступления аплодисменты послышались не только от солдат нашей роты, но и из укрытий соседних рот. После митинга мои ребята взвода окружили меня с горящими глазами и одобрительно отзывались о моём выступлении.

– Правильно говоришь, лейтенант, ни к чему нам эти похоронные панихиды. Бить врага – наша задача.

– Я тебя одобряю и полностью поддерживаю, если, к примеру, я умру, то кто же тогда будет любить Родину? – философски заметил один из красноармейцев.

Я посмотрел на любителя побалагурить, это был не кто иной, как наш шутник Кузякин – подносчик патронов третьего отделения.

– Вот это мы и будем делать, – поддержал я шутника на полном серьёзе. – Будем бить врага и любить Родину, я думаю… сегодня же ночью.

Немцы словно ждали окончания митинга. Неожиданно из-за Волги послышался быстро нарастающий гул моторов вражеских бомбардировщиков. Даже за краткое наше пребывание вблизи передовой мы безошибочно стали определять по звуку работы мотора, чей приближается самолёт.

По команде «Воздух!» все красноармейцы разбежались по своим укрытиям. Девятка бомбардировщиков «юнкерс», надрывно издавая характерный звук от чрезмерной загруженности смертоносным запасом бомб, шла строем по три штуки в нашу сторону.

На самой середине реки, откуда ни возьмись, сверху на них ринулись наших три Яка. Они бесстрашно врезались прямо в середину строя и начали поливать их свинцом из пулемётов. Снизу нам они казались назойливыми мошками, но благодаря их докучливым и храбрым нападкам строй «юнкерсов» распался, они почувствовали неуверенность и начали разворачиваться обратно.

И в этот момент со стороны тракторного завода вынырнули два вражеских истребителя «мессершмитта». Они яростно набросились на наши маленькие самолётики. Скорость вражеских машин была явно выше, да и манёвренностью они превосходили наши ястребки. Завязалась яростная борьба в воздушном бою истребителей с частой перестрелкой, с погонями, акробатическими уловками, стремительными разворотами, петлями и увёртками. Мы, сжав руки в кулаки, с волнением наблюдали за противоборством летательных аппаратов, управляемых живыми людьми.

Ко всему прочему я заметил, что один из наших истребителей продолжал докучать немецким бомбардировщикам. Он самоотверженно вертелся вокруг них, находясь всё время в их гуще; у них же, видимо, не было уверенности вступать в бой и вести огонь из-за боязни поразить свой самолёт, летящий рядом, поэтому они увёртывались от него, как от назойливой мухи. До нас звуки сражения единственного Яка с армадой «юнкерсов» доходили глухо, а в последующем времени и вовсе затихли. Вся эта авиационная кавалькада сместилась южнее и исчезла из нашего поля зрения. В результате этого захватывающего столкновения никто не пострадал. Израсходовав боекомплекты, истребители враждующих сторон ушли на свои аэродромы; бомбардировщики развернулись и, сбросив бомбы на город, тоже скрылись.