Элис де Салье - Страсть и приличия. Благородные сердца: Книга один

Лицо девушки выразило сомнение: – Только не говорите мне, что не проверяли , выполняются ли ваши приказы?

– Проверял… часто, – ответил он до того, как горько повесил голову. – Жаль, что я не был так усерден в надзоре за делами дома.

Ханна сжала руку виконта.

– Сейчас вы здесь. И еще не поздно загладить свою вину. Предполагаю, теперь ваша цель – узнать состояние дел в округе, попытаться исправить нанесенный ущерб?

Глядя на ее одухотворенное выражение лица, на их переплетенные руки, Уильям размышлял над ответом. Он не мог загладить вину, изменить прошлого, но мог сделать все самое лучшее для людей, живущих здесь и сейчас, для Ханны и ее семьи и обеспечить, как он надеялся, гарантии на будущее.

– Безусловно, это и есть мое намерение, – пообещал он с чувством.

Ее улыбка была наградой, которую он не заслуживал, но, тем не менее, наслаждался.

Уход за Уильямом напоминал Ханне тот единственный случай, когда ее пригласили на охоту. В один момент она наслаждалась острыми ощущениями от быстрого движения по гладкой равнине вслед за стаей гончих и грохотом копыт, эхом отдающимся в ушах, а в следующий… Она летела над дамским седлом, практически не касаясь его. В дамском седле Ханна сидела всего второй раз в жизни. Неудивительно, что она оказалась в ручье и нуждалась в спасении. Сложно сказать, что воспоминание было приятным, хотя, безусловно, захватывающим. Время, проведенное с Уильямом, так же можно было описать взлетами и падениями из-за перепадов его настроения, колеблющегося, как фонарь на корабле во время шторма.

Хоть она и понимала, почему Уильям настаивал на помощи Докинса в его личных потребностях, не было никакого оправдания возвращению к использованию им бранных слов. К сожалению, его язык «перебрал все цвета радуги», когда она предложила продемонстрировать правильный способ втирания заживляющей мази в его раненое бедро

– Мне жаль, если вы чувствуете, что ваше достоинство попрано, милорд, но кажется, вы создаете слишком много шуму. Я выполняла эту процедуру дважды в день на протяжении десяти суток, пока вы были без сознания. – Напоминание о том времени и ее действиях вызвало особенно пикантное проклятие, отчего Ханна пришла в еще большее раздражение. – Вы сами говорили, что сейчас нога более подвижна, чем до вашего возвращения. Лечение должно проводиться правильным способом, чтобы обеспечить максимальную пользу. Докинсу нужно показать это.

– Мисс Фостер права, милорд, – согласился камердинер. – Поскольку у меня не хватает нескольких пальцев, ее демонстрация придется очень кстати.

– Мисс Фостер может показать, как втирать мазь, на ком-нибудь другом.

– Очень хорошо. – Ханна перевела взгляд на единственно возможную кандидатуру. – Докинс, снимай штаны.

– Докинс, ты не посмеешь сделать этого! – зарычал Уильям.

Ханна положила руки на бедра.

– Мне нужно на ком-то показать, милорд.

– Не на моем камердинере, – пробормотал он, откинув одеяло со своей правой ноги и перетащив подушку на пах. – Проклятая женщина.

Ханна закатила глаза. Она совершенно не собиралась приближаться к его личному достоинству. Скромность этого человека доходила до абсурда.

Досада на чрезмерную реакцию Уильяма прошла, как только она обнаружила, что втирание мази в бедро виконта, когда он в сознании, в корне отличается от тех же действий, когда он без чувств. Остро осознавая его теплую обнаженную плоть под пальцами, она ощутила себя совершенно непохожей на ту привычно уверенную в себе особу. К большему смущению ее голос начал дрожать, когда она попросила Докинса делать то же самое самостоятельно. Извиняясь, Ханна боролась с желанием выбежать из комнаты.

К счастью, Уильям также мог находиться и в благоприятном настроении. Поделившись своей необыкновенной историей, он очень хотел, чтобы Ханна приняла участие в решении вопросов, касающихся поместья и округи. Уважение, которое он проявлял к ее мнению, было приятным, и она наслаждалась своей новой ролью – временного личного секретаря. Когда у пациента наступал период отдыха, чему он очень сопротивлялся, Ханна занимала свое время составлением списков, сочинением писем банкирам, юристам, нынешним и отставным офицерским друзьям Уильяма и различным торговцам. Виконт настаивал, чтобы Ханна отправила записки некоторым конкретным лицам с просьбой о немедленной встрече, что положило конец их перемирию.

– Еще слишком рано, – она бросила на Уильяма осуждающий взгляд. – Если вы переутомитесь, то нанесете себе вред.

– Мне нужно побеседовать с властями, и чем скорее я найму нового управляющего недвижимостью, кому буду доверять , тем скорее смогу все исправить.

– Замечательные усилия, милорд, но проблемы существуют уже много лет. И они не будут исправлены в одночасье.

– Еще больше причин прекратить тратить время, – настаивал он, а потом выражение его лица стало умоляющим. – Мне нужна ваша помощь, мисс Фостер. Докинсу трудно писать, и я сомневаюсь, что у кого-то из вновь принятых лакеев и служанок подходящий почерк.

– Ну, хорошо, – согласилась она, покачав головой. – Но, по крайней мере, позвольте мне, мистеру и миссис Поттс провести предварительную беседу.

Он уступил, и чете Поттс пришлось нести большую часть бремени, когда дело дошло до объяснения чиновнику из Торнтона ситуации, сложившейся за прошедшее десятилетие. Мужчина долго с подозрением слушал историю, но был бессилен предпринять что-либо, поскольку предполагал, что нынешний виконт Блекторн был участником подсудного процесса.

– Я могу предложить вам, милорд, оставить пока все как есть? – уточнил чиновник во время обсуждения проблемы с незаконно работающими шахтами, разрешение и подписи на которые были подделаны. – Я рад слышать, что вы планируете решить вопрос отсутствия безопасности, но вы можете причинить много вреда, если просто остановите их.

Уильям поморщился и неохотно кивнул.

– Мне понадобятся рабочие, чтобы фермы снова заработали, и пора начать ремонт заброшенных домов и других строений. Как только у меня появится новый управляющий, я попрошу его сообщить шахтерам, что желающие поменять место работы на сельское хозяйство или строительство могут это сделать. Потребуется время, чтобы понять, можно ли сделать шахты более безопасными, но я по возможности не буду продолжать удерживать их в рабочем состоянии.

Выражение лица чиновника стало задумчивым.

– Могу я распространить информацию о ваших намерениях? В округе существует большая неопределенность из-за вашего неожиданного возвращения и исчезновения Кроули. Этой новости предстоит проделать немалый путь, чтобы развеять страхи рабочих.