Егор Сандырев - Начало исхода. Сборник рассказов

– Вот, – тяжко выдавил из себя Карачаров, – умираю, кажется… Ты уж причасти меня…

– Да брось, батюшка! – замахал резво на него попик руками и даже погрозил кулаком – Куда ты собрался-то? А уговор? – тут стоит отметить, что меж попом и нашим помещиком не далее, как лет пятнадцать назад при весьма интересных обстоятельствах был дан уговор дожить до ста лет, чтоб посмотреть, чего там, в новом-то тысячелетии интересного будет. Попу зарекаться было явно сподручней, ибо был он моложе и на тот свет особо не торопился, так как сильно-то не веровал в благоприятный исход, а Илье Степановичу хотелось просто узнать, что там с Турцией-то, возьмем мы Константинополь, или повременим малость. Вот теперь и вздумал попик надавить на больную тему, но секунд-майора этот уговор уже не тяготил.

– Тут не до уговоров. Облегчить душу надо… Нагрешил-то я сильно. Да и есть кое-что… что высказать надо. Нельзя с этим на тот свет идти…

– Это ты-то грешник, что ли, Илья Степанович? – округлил в изумлении маслянистые неспокойные глазки поп – Да ты бога-то побойся!

– Молчи… – вяло мазнул рукой перед лицом умирающий и к чему-то прислушался… – Не до тебя сейчас. Пока за мной не пришли, хочу рассказать тебя кое-чего… – поп, недоуменно уставившийся на умирающего при слове «пришли», подобрался тут же поближе и присел на табурет у изголовья кровати.

– Ты же знаешь, где я служил? – для начала поинтересовался Илья Степанович у приятеля.

– Да кто же не знает-то? – еще более удивился поп. – Вестимо где – в лейб-гвардии Семеновском полку.

– Ну, так вот… – скривился почти безгубым ртом умирающий – По гвардии я в отставку вышел, по заслугам, а вот служить-то мне довелось по горному ведомству.

– Да как же так? – развел руками поп и тут же заозирался. – А за какие же заслуги в гвардии майоры-то жалуют?

– Знамо за какие… – странно как-то поглядел умирающий на попа, – за тяжкие… Я, как ты знаешь в службу вышел еще при Петре-батюшке. Лично его видывал. От него же и чин капрала и пару фонарей под глаз успел получить. Большущего ума человек был. Большущего… Но изверг, каких свет не видывал.

– Ты что говоришь-то такое, а? – яростно закрестился тут же поп, вскочив с табурета, – Ты чего это нашего императора позорить-то взялся?

– Моя брань, сейчас ему, как мертвому припарка, без надобности! – неожиданно рассмеялся умирающий. – Да только из истории императора-то нашего не выкинешь. И не нам судить его, ибо черти на том свете для него углей, поди, не пожалели. Но не об этом я хотел сказать… Малой я еще при Петре-то Лександрыче был, сопляк совсем, что я там мог видеть, если по всяким дальним крепостям ошивался, да батареи ставил. Но вот при Анне Иоановне хватил я, пожалуй, через край. Был у нас в гарнизоне крепости «Благодатной», что под Азовом строилась проездом фельдмаршал не фельдмаршал, генерал не генерал, а черт его знает кто со свитой. Чего он в ночь приехал, самому богу неведомо, но остался и свиту свою в казарму к нам сунул, выгнав моих парней под небо. Был апрель и жарило, как летом, а потому парни не сильно обиделись, когда голову на голую землю прислонили. Я же не сильно обрадованный таким визитом, вздумал уединиться у себя в клетушке, что выделена мне была при казарме, но в девятом часу вечера разбудил меня слуга того высокого чина с приглашением от гостя перекинуться в картишки на сон грядущий. Я карт особо не чурался, но тут как бес попутал – не лежит что-то душа играть сегодня и все тут! А слуга, знай, одно талдычит – просят и все тут! Ну, пошел, как тут не идти, если командир крепости уже с двумя ротными командирами банк мечут почитай полтора часа. Пришел, а господин-то этот с порога, как закричит:

– А-а, вот и майор к нам пожаловал! Заждались мы тебя, такой-сякой, немазаный!

– Никак нет, ваше сиятельство! – отвечаю я ему, как есть по форме – Ошибиться изволили, никакой я не майор, а всего лишь инженерный прапорщик.

– Хм! – призадумался тут господин, что сидел как на грех в самом темном углу стола, куда огни от канделябра, одиноко торчащего посреди игорного стола, почему-то не доставали. – А не хочешь ли ты, прапорщик, враз тут майором стать, а?

– Да кто ж не хочет-то, ваше сиятельство! – тут же отозвался я. – Да только чины просто так, с неба, у нас не падают. Дай бог к старости хоть в капитаны выйти.

– Чего же к старости? – расхохотался внезапно господин и странно блеснул глазами – Твой командир-то, вон, Семен Ануфриевич, патент поручика у меня не за понюх табаку под Очаковым во время осады выпросил. А ты чем хуже? Всего и делов-то, перекинуться с нами в штосс, а там как кривая вывезет…

– Не умею я в штосс, ваше сиятельство! – потупил взор я и даже покраснел. – С малолетства зарок дал за карты не садиться.

– Хм… – опять задумался господин и разом все за столом, как стон выдохнули – Хм…

– Ну что-ж, прапорщик, – выглянул наконец-то из тени господин, с лицом изрытым оспинами и тонким, острым носом – посмотри, тогда, как твое начальство метать банк будет, а то ведь долг платежом красен, да, Семен? – прищурясь, странно как-то посмотрел господин на белого, как смерть нашего майора. А тот даже сказать ничего не может, лишь головой кивает. Сдали они, значит, в первый круг карты и сидят, молчат, а я лишь вокруг них похаживаю, да из-за плеча пытаюсь разглядеть, кому что выпало. Да только понять одного не могу. Сидит мое начальство как куклы набитые, на да, ни нет сказать не могут, лишь карты перебирают, да головой трясут. А карты-то все какие идут! Дрянь одна. Масть от масти хуже и все на бедного Семена Ануфриевича. Он и головой трясти перестал, посерел лицом и белыми от страха глазами смотрят не в карты, а на огонь свечей. «Эге!» – Подумал тут же я – «Чего-то тут нечисто! Толи раболепствуя, скидывают все карты налево начальнички, толи господин-то наш сиятельный шулер каких свет не видывал». Смотрю и ротный командир гренадер, бравый такой капитан Морозов с лица спал, да карты отодвинул. Подошел я к нему, взглянуть чего он там так испугался, да нагнувшись, нечаянно, крестик-то мой нательный, мамой даренный, вывалившись из-за сюртука, плеча капитана коснулся. И что ты думаешь? Тут же пошла карта Морозову! Да такая. Что отыграл он все свое спущенное, да еще и в прибыли остался на гривенник.

– А чего ты, прапорщик, все похаживаешь? – нахмурился тут господин недобро и покосился на крестик мой торчащий. – ты чего там все вынюхиваешь? – и внезапно, как закричит – А ну сдуло со стола! – и командиры мои пропали. Не ушли, а именно пропали, разлетевшись вонючей пылью. Я так и обмер на месте!

– Эге-ге! – воскликнул уже в голос я, – а тут и впрямь нечисто!

– Экий ты смешной, прапорщик! – рассмеялся опять господин и неожиданно добавил – Не зря твою жалкую душонку Семен мне прозакладывал! Кажется сопля-соплей, плюнь и мокрого места не останется, но хитер. Ой, хите-ор!