Вячеслав Звягинцев - Инакомыслие в Красной армии. Книга вторая

Приведем одно из высказываний, соответствовавших реальности:

– Как же так, пели «чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим», а теперь сдаем врагу свои города?

За эти слова из «Марша советских танкистов», выбитые на фасаде здания Пограничной академии ФСБ России на Ленинградском проспекте, пострадало немало красноармейцев. Как и за следующее правдивое утверждение: «Все лучшие силы перед войной уничтожены, а теперь войсками руководят неопытные командиры».

Архивные документы свидетельствуют о том, что в 1941 году многие бойцы и командиры действительно сомневались в том, что немцев можно победить. Об этом же говорили и политработники, призванные поддерживать их моральный дух. Так, заместитель начальника 3-го Управления ВМФ СССР дивизионный комиссар Бударев 11 декабря 1941 года направил члену Военного Совета Ленинградского фронта адмиралу Исакову секретное сообщение, в котором, в частности, указывалось: «Среди отдельных лиц командно-политического состава частей и подразделений флота за последнее время отмечены факты пораженческих настроений… Военком тральщика 124 политрук Ахрамович (призван из запаса) говорит: «Я боюсь, что наши не выдержат удара немцев. Из этой войны ничего хорошего не выйдет, мы напрасно воюем, т. к. победить немцев мы все равно не сможем»… Старшина 57 авиаполка Никитин в присутствии личного состава по вопросу временного занятия противником ряда наших городов говорит: «У нас нечем воевать, мы сдали город за городом. К войне мы готовились много лет, а оказалось, что повоевали незначительное время и воевать нечем – орудий нет, самолетов нет, танков также…» 28 28 ЦВМА. ф. 161. оп. 1. д. 6. с. 16—17 .

А вот примеры «пораженчества» несколько иного рода. Начальник Особого отдела Юго-Западного фронта в докладной записке от 5 июля 1942 года на имя Л. П. Берии отмечал: «Младший сержант Багатиков Иван Матвеевич в разговоре с бойцами в связи с Харьковской катастрофой говорил: «…70 тысяч бойцов и командиров, о которых идёт речь в газете, не пропали без вести, а перешли к противнику. Я тоже возьму автомат, перестреляю командиров и с автоматом перейду к немцам». Красноармеец Пилипчук «в присутствии ряда красноармейцев заявил: «Видно по ходу войны, что Красной Армии не победить немецкой армии, и немец с Украины не уйдёт. Счастливый тот, кто остался в тылу немцев и живёт себе припеваючи и работает дома…». Красноармеец Макогонов: «…Если бы всем повернуть оружие против комиссаров и командиров, то войне через десять минут был бы конец и вновь бы восстановилось единоличное хозяйство и было бы продуктов вдоволь…» 29 29 Сборник документов «Сталинградская эпопея. Впервые публикуемые документы, рассекреченные ФСБ РФ…». М. Звонница-МГ. 2000. .

Такого рода высказывания разлагающе действовали на личный состав и наносили большой вред политико-моральному состоянию подразделений и частей. Поэтому соответствующие приговоры вряд ли были необоснованными. Если, разумеется, оценивать их с позиции того непростого времени. Другое дело, что и тогда для пресечения подобных высказываний и слухов в ряде случаев достаточно было принять меры воспитательного воздействия. Или воспользоваться специально принятым 6 июля 1941 года Указом «Об ответственности за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения», которым устанавливалось, что за эти действия «виновные караются по приговору военного трибунала тюремным заключением на срок от 2 до 5 лет, если это действие по своему характеру не влечет за собой по закону более тяжкого наказания» 30 30 Сборник документов по истории советской военной юстиции. Военно-юридическая академия, 1954. с. 365. .

По этим причинам в документах о реабилитации военнослужащих, осужденных в годы войны по статье 58—10 УК РСФСР, порой отмечалось, что их высказывания являлись вредными, хотя они и не образуют состава преступления. Так, в протесте председателя военного трибунала Ленинградского военного округа по делу красноармейца 227-го отдельного саперного батальона В. П. Петухова отмечалось: «Что же касается отдельных высказываний осужденного об условиях службы в Красной Армии, жизни населения в Германии, то они были действительно вредными, особенно в условиях военного времени, однако по своему характеру и направленности эти высказывания не содержали призыва к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти и потому состава преступления, предусмотренного ст. 58—10 ч. 2 УК РСФСР не образуют» 31 31 Копия протеста председателя военного трибунала округа по делу В. П. Петухова (из личного архива автора). .

Между тем, к пораженческим высказываниям порой безосновательно относили серьезные попытки проанализировать причины отступления Красной армии, а также обоснованную критику руководства страны и бездарных военачальников, по вине которых РККА понесла огромные потери.

Возьмем, к примеру, дело по обвинению начальника штаба 27-й армии Северо-Западного фронта генерал-майора Ф. Н. Романова в «пораженчестве и пессимизме».

Согласно обвинительному заключению от 15 февраля 1952 года Ф. Н. Романов являлся замаскировавшимся врагом с 1926 года, когда сблизился в академии с антисоветски настроенными однокурсниками, разделял их негативные взгляды на институт комиссаров и партийно-политический аппарат Красной Армии. А в начальный период Великой Отечественной войны вел, по мнению следователей, антисоветские разговоры среди руководящего состава Южного фронта, обвиняя руководство страны в том, что оно плохо занималось подготовкой страны и армии к войне. Это обвинение было основано главным образом на показаниях бывшего члена Военного совета Южного фронта А. И. Запорожца. В суде его свидетельские показания Романов назвал клеветническими и заявил:

– Пессимизм у меня был не по поводу поражения в войне в целом, а по поводу частного случая, конкретной сложившейся обстановки на нашем фронте. Из захваченных у противника документов нам стало известно, что группа Клейста имеет цель выйти на Каховский плацдарм, отрезать пути отступления 18-й и 9-й армий. Захват Ново-Украинки свидетельствовал, что противнику удается осуществлять свои намерения. А у нас отсутствовали резервы. Отсюда и пессимизм, радоваться было нечему. Но пессимизм – это не пораженческие настроения 32 32 Архив Военной коллегии. Судебное производство №0024/52 по делу Ф. Н. Романова. .

Генерал-майор Федор Николаевич Романов был осужден 22 августа 1952 года к 12 годам лагерей, с поражением в правах и конфискацией имущества

Храбрый кавалерист, генерал-лейтенант И. В. Селиванов, как и герой предыдущей главы К. П. Пядышев, был удостоен трех высших орденов СССР «Красное знамя». А расстреляли его за то, что он имел неосторожность в присутствии сослуживцев заявить: