Вячеслав Звягинцев - Инакомыслие в Красной армии. Книга вторая

– Немцы продвигаются вперед потому, что у них больше танков и сильней нашей техника и, что много наших танков погибло на границе… Сталин человек хороший, но он же не полководец, человек не военный, а гражданский…

Эти слова, облеченные следователями в фабулу обвинения, в материалах дела звучали уже как «проведение антисоветской пораженческой агитации, восхваление германской армии и клевета на руководителей партии и правительства» 33 33 НП ВК №09057/54 по делу И. В. Селиванова. .

«Контрреволюционное» высказывание генерала перевесило все его прежние боевые заслуги…

30-й стрелковый корпус, которым командовал И. В. Селиванов, летом 1941 года вел тяжелые оборонительные бои на Смоленщине, был окружен. Селиванову, несмотря на ранение, с небольшим отрядом бойцов удалось вырваться из кольца. В октябре он занимался в Самарканде формированием 83-й кавалерийской дивизии, которая затем была направлена на Юго-Западный фронт. А ее командир – на тюремные нары. Суда не было. На основании заочно вынесенного постановления Особого совещания при НКВД СССР его расстреляли 23 февраля 1942 года вместе с другими военачальниками.

На первой странице расстрельного списка И. В. Сталин наложил резолюцию: «Расстрелять всех поименованных в записке. И. Ст.».

За пессимизм и пораженчество карали, не взирая на должности и звания. Не были исключением и судьи, проводившие в жизнь карательную практику.

5 января 1942 года военный трибунал войск НКВД Ленинградского округа осудил за контрреволюционную пропаганду председателя военного трибунала 11-й стрелковой дивизии военного юриста 3-го ранга Федора Ивановича Мосина.

Фабула обвинения в приговоре суда лаконична: в сентябре 1941 года, во время прорыва немецкими войсками нашей обороны под Ленинградом, Мосин в разговорах с работниками трибунала допускал высказывания пораженческого характера.

Вину свою Федор Иванович не признал ни на следствии, ни в суде. Тем не менее, он получил 8 лет лагерей и бесследно исчез. Дальнейшая его судьба до сих пор не известна.

Дело Мосина было истребовано из Управления КГБ по Орловской области только в декабре 1969 года по личному указанию заместителя председателя Военной коллегии Верховного суда СССР генерала Д. Терехова. Вскоре был подготовлен протест, в котором ставился вопрос об отмене приговора по этому делу. В протесте приведены «контрреволюционные» высказывания Мосина о том, что положение 8-й армии и города Ленинграда тяжелое, части армии отрезаны от основных сил, и, возможно, придется переправляться через залив.

Мосин в суде не отрицал, что пессимизм у него был, и что он говорил о тяжелом положении на фронте своим подчиненным. Но при этом утверждал, что не находит здесь ничего контрреволюционного. Не нашла этого в его действиях и Военная коллегия. В феврале 1970 года она прекратила дело за отсутствием в словах Ф. И. Мосина состава преступления.

На том же Ленинградском фронте были жестко пресечены «антисоветские разговоры» заместителя начальника штаба фронта генерал-майора В. В. Семашко с начальником Ленинградского гарнизона и командующим войсками внутренней обороны г. Ленинграда генерал-майором Ф. С. Ивановым. Оба они весной 1942 года также оказались на тюремных нарах.

Обвинение типовое – проведение антисоветской агитации, выразившейся в разговорах о том, что неудачи Красной Армии явились результатом неправильной политики партии и советского правительства, а также неумения руководства Красной Армии руководить войсками. Конкретно, по информации, изложенной в секретном донесении В. С. Абакумова от 21 декабря 1945 года, Иванов «сознался в том, что вёл среди своего окружения антисоветскую агитацию о том, что неуспехи Красной Армии в первые месяцы войны явились результатом якобы неправильной политики партии и Советского правительства по вопросам коллективизации сельского хозяйства. Утверждал, что крестьяне, составляющие основной контингент Красной Армии, не заинтересованы в дальнейшем ведении войны и, будучи лишены частной собственности, защищать Советскую власть якобы не хотят» 34 34 Военно-исторический журнал №11. 1992. с. 26. .

Оба «антисоветчика» содержались в заключении до конца 1945 года. В январе 1946 года Ф. С. Иванов и В. В. Семашко на основании постановления следственного отдела ГУКР «Смерш» НКО СССР были освобождены из-под стражи «согласно специальному указанию» и восстановлены в воинских званиях. При этом, срок нахождения под стражей был засчитан им в срок воинской службы. То есть, косвенным образом была подтверждена незаконность их ареста.

Тот же алгоритм действий был применен и в отношении некоторых других генералов, которые всю войну провели в тюремных застенках – без суда и следствия.

Генерал-майор Ф. Н. Романов, о деле которого мы рассказали, образно назвал свое многолетнее заточение без суда и следствия «пыткой ожиданием».

Сколько же генералов подвергли такой пытке?

Согласно секретному письму в Президиум Совета Министров СССР, подписанному 11 июля 1953 года Министром Вооруженных Сил Н. Булганиным, прокурором Р. Руденко и председателем Военной коллегии А. Чепцовым, в период с 1941 по 1952 год был арестован 101 генерал. Многих из них признали «диссидентами» и осудили по ст. 58—10 УК РСФСР

По подсчетам автора, всего в 1941—1949 годах было арестовано и обвинено в проведении антисоветской агитации 54 военачальника (от генерал-майора и выше). Причем, половина из них была арестована еще в 1941—1942 годах, а репрессировали большинство в 1950—1952 годах 35 35 См. Приложение №4 «Список военачальников, репрессированных по ст. 58—10 УК РСФСР в годы войны и послевоенное время». .

Как правило, сотрудники «Смерша» действовали трафаретно. После ареста «вешали» на очередную жертву самую тяжкую статью – 58—1 п. «б» УК РСФСР (измена Родине). Несколько недель проводили интенсивные допросы, а затем об арестованных «забывали». Для них начиналась «пытка ожиданием», растягивавшаяся на десятилетие.

Характерный в этом отношении пример – дело бывшего начальника 2-го отдела Артиллерийского комитета Главного артиллерийского управления Красной Армии военного инженера 1-го ранга А. А. Гюннера. Его арестовали 19 сентября 1941 года. Непосредственным поводом для его задержания, также как и для генералов А. А. Вейса, А. Г. Ширмахера и других, стала, вероятно, нерусская фамилия.

Как видно из приобщенной к личному делу автобиографии, Гюннер писал, что его родители были чехами, принявшими российское подданство в 1914 году. Подозрительным «особистам» показалось то, что в 1912 году тринадцатилетний Артур зачем-то ездил с отцом на историческую родину. А в октябре 1939 года вообще побывал в фашистском логове вместе с арестованными позже «за дезинформацию советского правительства о состоянии вооружения германской армии» руководителями Главного артиллерийского управления Красной Армии. В Берлине А. А. Гюннер, как установило следствие, занимал в гостинице отдельный номер, а, значит, мог общаться с представителями германской разведки 36 36 Надзорное производство ГВП по делу А. А. Гюннера. .