Вячеслав Звягинцев - Инакомыслие в Красной армии. Книга вторая

Не дали. Военная коллегия осудила генерала на 10 лет лагерей с поражением в правах и лишением воинского звания. Хорошо хоть, что к этому времени десятилетний срок уже подходил к концу и через несколько месяцев Голушкевича выпустили из заключения. Но клеймо «контрреволюционера» было снято с него лишь 28 июля 1953 года, когда Военная коллегия прекратила дело В. С. Голушкевича и полностью его реабилитировала.

Та же участь – полной неизвестности и «пытки ожиданием» – постигла арестованных в 1942—1943 годах генерал-майоров артиллерии Евгения Степановича Петрова и Александра Алексеевича Вейса, генерал-майора Александра Федоровича Бычковского, дивизионного комиссара Ивана Ивановича Жукова 41 41 Архив Военной коллегии. Судебные производства №0016/52, №0042/52, №0039/52, №0027/52. и многих других военачальников, осужденных Военной коллегией в 1951—1952 годах за антисоветскую пропаганду.

Вина начальника Смоленского артиллерийского училища генерала Е. С. Петрова заключалась в «недооценке переломного значения Сталинградской битвы и ее непартийном анализе» на одном из совещаний. 25 лет лагерей генерал получил за слова о том, что немцы «восполнят свои потери, после чего они еще будут сильными и надо с ними считаться».

Командиру 6-й запасной артиллерийской бригады Вейсу отмерили столько же за «клевету на оборонную политику». Он не признал вину ни на следствии, ни в суде, обоснованно считая, что его «арестовали не за совершение преступлений…, а как лицо немецкого происхождения» 42 42 Отец у него был немцем, а мать русской .

Заместитель командующего 31-й армией Бычковский и комиссар штаба 18-й армии Жуков за свои «пораженческие настроения» отделались всего десятью годами лагерей, которые они к тому времени уже практически отсидели.

За девять лет тюремного заключения Бычковского следователи смогли сочинить лишь несколько общих фраз о том, что генерал, приезжая с фронта в Москву, а также во время учебы в академии, восхвалял немецкую армию и ее технику, а также клеветал на сообщения Совинформбюро.

Жукову вменили в вину то, что в 1942 году в разговоре с начальником штаба армии генералом И. Л. Леоновичем 43 43 Дело в отношении генерала И. Л. Леоновича было прекращено 8 января 1946 года. он заявил – наша армия плохо вооружена и недостаточно обучена. Особому отделу Южного фронта этого оказалось достаточно для заточения Жукова, которое затянулось на десятилетие…

Реабилитировали инакомыслящих генералов в июле 1953 года. Они стали первыми в многомиллионном списке жертв репрессий, дела которых в 50-е годы прекратили за отсутствием в их действиях состава преступления. В 1953 году механизм реабилитации еще не был отлажен. К пересмотру дел приступали с опаской, действовали осторожно, без огласки. Генерал Ф. Н. Романов написал в эти дни на имя Н. С. Хрущева: «Все мое дело состряпано людьми из бывшего руководства бывшего МГБ, позволившими себе топтать законы советской власти и убивать честных людей» 44 44 Архив Военной коллегии. Судебное производство №0024/52 по делу Ф. Н. Романова. .

Убивали лучших, думающих, сомневающихся, искренне болевших за судьбу Отечества.

В этой главе остановимся на многочисленных фактах различных перекосов и перегибов по делам об антисоветской агитации, которые были признаны таковыми еще в годы войны.

В период службы в Управлении военных трибуналов автором был обнаружен в ведомственном архиве «Обзор типичных недостатков в судебной практике по делам об антисоветской агитации», составленный 26 апреля 1943 года. Этот документ предоставляет уникальную возможность почувствовать дух того времени, наглядно показать – за что конкретно бойцов и командиров судили в 1942—1943 годах по статье 58—10 УК РСФСР.

Составители обзора констатировали следующее: «Антисоветская агитация является довольно распространенным видом преступлений. Его удельный вес составляет 9% среди всех осужденных военными трибуналами Красной Армии» 45 45 Здесь и далее – копия «Обзора типичных недостатков в судебной практике по делам об антисоветской агитации» (из личного архива автора). .

И далее: «Характеристика осужденных показывает, что случаи наиболее злостной агитации приходятся на классово-чуждые элементы или прямую вражескую агентуру, которые стараются ослабить ряды Красной Армии и с помощью немецких оккупантов восстановить капиталистические порядки…».

Вместе с тем, «обращает на себя особое внимание наличие среди осужденных бывших членов и кандидатов в члены ВКП (б), а также комсомольцев. Среди осужденных имеются лица, участвовавшие неоднократно в боях и имевшие ранения. Основная масса осужденных – это лица, которые по своему социальному происхождению и нынешнему положению не должны были бы быть враждебны социалистической системе и советскому строю».

Сгладить отраженное в документе недоумение позволяют изложенные далее многочисленные примеры необоснованного осуждения бойцов и командиров по указанной статье.

Приведем лишь некоторые.

Дело в отношении красноармейца 219-й стрелковой дивизии Афонина было возбуждено по части 2 статьи 58—10 Уголовного кодекса на том основании, что он пел песню контрреволюционного характера. Ошибочность обвинения выявили лишь при рассмотрении этого дела в надзорном порядке. Оказалось, что «Афонин пел одну из старых народных песен, в которой нет ничего предосудительного».

Эта ошибка была устранена еще в годы войны. Большинство же таких ошибок пришлось исправлять уже в процессе реабилитации жертв политических репрессий.

Красноармеец огнеметной команды 14 ГСБ М. Григоренко 2 февраля 1942 года был приговорен военным трибуналам к 10 годам лишения свободы за то, что «в январе 1942 года получил от своей матери письмо религиозного характера с антисоветским содержанием и распространял его среди военнослужащих».

Лишь через сорок семь лет правосудие констатировало – весточка от набожной матери, надеявшейся на то, что господь Бог сохранит её сына от гибели, является письмом, «религиозным по содержанию и каких-либо призывов к ослаблению и свержению советской власти не содержит» 46 46 М. В. Григоренко реабилитирован ВТ ЛенВО 27 июля 1989 года. .

Наибольшую распространенность, особенно в начальный период войны, получили случаи осуждения военнослужащих за хранение фашистских листовок, которые противник забрасывал в расположение наших войск. Эти дела в массовом порядке поступали в трибуналы с типовой формулировкой – «контрреволюционная пропаганда», – хотя красноармейцы подбирали их нередко даже не из любопытства, а с целью использования в качестве курительной бумаги или для других бытовых нужд.