Юлия Краснова - Белое сердце. Исторический роман

После этого я оставила чемодан без присмотра и побежала на платформу.

Толпа, конечно же, была, но генералы сидели в купе, так что их не было видно. Юнкеры цепью стояли перед вагоном, никого не пуская.

Я заметила Костицына и стала пробираться к нему. Вид у него был несколько помятый и растерянный.

– Владимир Александрович!

В последнее время мне очень часто приходилось маневрировать в толпе. Наверное, скоро это войдет у меня в привычку.

Как все изменилось за каких-то три месяца! Домашней, опекаемой девочке приходится учится быть самостоятельной. И знаете… мне такая жизнь нравится!

Теперь в ней есть смысл…

– Кристина Глебовна, что вы здесь делаете? – удивился Костицын.

– Еду в Быхов, – просто ответила я. Потом повторила громче из-за выкриков в толпе.

– За Сергеем Леонидовичем?

– Да.

– Вы ведь ему не сестра, Кристина Глебовна?

Я бы могла обидеться на бестактность или соврать, но Владимир Александрович много сделал для меня.

– Я люблю его – вот причина, – ответила я, а затем быстро спросила, – что будет с генералами? Пустят ли поезд?

– Трудно сказать… – замялся Костицын, и тут кто-то в толпе крикнул про арестантский вагон, а затем это подхватили многие и стали скандировать: «Арестантский вагон! Арестантский вагон!»

Сколько же унижений должны пережить генералы, прежде чем смогут уехать? Почему люди такие жестокие?

– Кристина Глебовна, вам лучше уйти, – Костицын взял меня за плечи и легонько подтолкнул в сторону. – Здесь вы ничем не поможете.

Затем он обратился к толпе, призывая к милосердию, но его не слушали и требовали свое.

Пришлось послать за арестантским вагоном.

Я же никуда не ушла, а лишь немного отошла в сторону, чтобы не бросаться Владимиру Александровичу в глаза.

Мое ожидание было вознаграждено, когда на платформу вывели арестованных генералов.

Сергей Леонидович не выглядел напуганным. Он окинул толпу быстрым взглядом, усмехнулся и, обернувшись к Деникину, что-то сказал ему.

Сергей Леонидович не потерял присутствия духа, а я, наоборот, закусила губу, чтобы удержать слезы. Наверное, я чересчур сентиментальна…

Я намеренно отворачивалась, чтобы Маркин меня не увидел. Он не обрадуется, узнав, что я веду себя так неблагоразумно.

Арестантского вагона на станции не оказалось, но успокоиться люди никак не могли. Их ум прекрасно работал над сочинением различных издевательств над не виновными.

Нет арестантского вагона? Не беда! Подавайте товарный вагон!

Он нашелся. Когда его подали, оказалось, что он весь загажен чьим-то пометом, но генералы, не колеблясь, залезли в него. Маркин поддерживал квартирмейстера Орлова, у которого почему-то было разбито лицо.

Я вернулась в свой вагон, и поезд наконец-то тронулся. Было уже десять часов вечера.

На следующий день я уже стояла на вокзале Быхова. Надеюсь, этот город принесет мне больше радостных впечатлений…

Я поселилась в гостинице и отправила письмо в Петербург нашему дворецкому, где просила выслать мне денег. Я надеялась, что задержусь в Быхове достаточно времени, чтобы успеть получить деньги.

К сожалению, для посещения уже было поздно, и мне оставалось только ждать завтра.

Следующим утром я долго приводила себя в порядок и выбирала платье. Я знала, что в Быхове содержатся многие высокопоставленные офицеры и сам бывший Главнокомандующий армии Лавр Георгиевич Корнилин. Я хотела произвести хорошее впечатление на всех, и чтобы Сергей Леонидович гордился мной.

Я распустила волосы, и надела белое платье. Плащ я, правда, так и не выстирала, и он очень выбивался из общей картины, но другого у меня не было.

До тюрьмы пришлось ехать на извозчике. Наверное, мне стоит поискать гостиницу поближе. Лишних денег то у меня нет. Так непривычно и неприятно ощущать себя бедной…

Когда я шла по дорожке к тюрьме, впереди меня вышагивала рыжеволосая девушка. На ней была хорошая, дорогая одежда, она двигалась решительно, но изящно.

Девушка напомнила мне мою пятиюродную сестру Екатерину Михайловну, ту самую, что сбежала из дома. Но здесь ей делать было нечего.

Но когда эта девушка подошла к воротам и заговорила с каким-то офицером, встав при этом в профиль, сомнений у меня не осталось.

Это была именно Катя.

Я так обрадовалась, что, подхватив платье, поспешила к сестре.

Я на ходу окликнула ее и, когда сестра удивленно повернулась на мой голос, бросилась ей на шею.

Раньше я себе такого бы не позволила, но сейчас я даже не думала об этикете.

– Не может быть, Кристина! Откуда ты здесь? И такая грязная! – Катя беззлобно рассмеялась, указав на мой плащ.

– Путь из Бердичева дождливый.

– Вы приехали из Бердичева? – заинтересованно спросил светловолосый офицер, стоящий рядом с Катей. – Простите, я не знаю вашего…

Тут Катя перебила его:

– Я совсем забыла вас представить. Николай Степанович Тимановский – Кристина Глебовна Зорич, моя дальняя родственница.

– Вы видели там арестованных генералов? Вчера пришлось вызывать врача для Орлова и Деникина.

Было видно, что Тимановский опечален состоянием узников, доставленных из Бердичева.

– Толпа сопровождала их до вагона. В них кидали камни и оскорбляли словами. А затем посадили в грязный товарный вагон вместо обычного, – даже произносить это было неприятно.

Тимановский печально покачал головой.

– Что-то я ничего не понимаю, – сказала Катя. – Что ты делала в Бердичеве? Почему ты теперь в Быхове?

Я открыла рот, собираясь ответить, но сестра перебила меня.

– А где твоя маменька и братья? – подозрительно спросила она. —Почему ты одна?

Я опустила глаза, не зная, как сказать правду при Тимановском. Все-таки он был совершенно посторонним человеком.

Николай Степанович, похоже, понял это, потому что извинился и отошел.

– Мои родные во Франции, а я сбежала от них. И поехала в Бердичев, потому что там находился мой… очень дорогой мне человек, – так легко и просто было сказать Кате мой секрет. И я была уверена, что ей можно доверять. К тому же, она неспроста пришла к тюрьме. Она тоже кого-то навещает.

– Не подумала бы, что ты способна сбежать из дома. Я думала, что ты домашняя девочка.

Я улыбнулась. Все думали, что я ни шагу ни ступлю без маминого разрешения, а вон как все вышло!

Маменька… Как там моя маменька?

Когда-нибудь, не знаю только когда, я приеду во Францию и извинюсь перед ней. Надеюсь, что она простит меня…

– Так за кем ты поехала?

– Скоро узнаешь, – лукаво улыбнулась я. – Стоит мне попасть в тюрьму, и это станет ясно.

Катя закатила глаза.

– Нет бы сказать по-человечески!

Я была уверена, что сестра не сердится на меня. Иначе бы она прямо бы сказала мне об этом.