Александр Идоленков - Подвиг бессмертия. Книга первая. Откровение

Прошло время, горе тихо отступило в прошлое. Человек пожил достаточно, все мы смертны, все там будем, и ради чего выматывать себе нервы. Тем более несмотря ни на что, жизнь продолжается.

Чувствовать жизнь в её прекрасных проявлениях свойственно каждому – кто живёт, чувствуя радости жизни. Однажды благословенным вечером зашла Макрида в хату Семёна, чтобы взбить подушки, да так и осталась там до утра. Соседи стали замечать рост живота у Макриды, и сплетни поползли по деревне, одна забавнее и острее другой.

«Выбирала, выбирала и выбрала, смешно сказать, – батрака, и что она в нём нашла?»

«Живёт во грехе, была непутёвой и продолжает в том же духе!»

«А что вы думаете, отец умер, теперь батрак её обрабатывает в поле и в постели!»

Только некоторые не осуждали Макриду: «Всё будет у неё хорошо, батя умер, не будет же она свадьбу закатывать в траур. Вот через год и ребёночек родится, и распишутся в сельсовете, как полагается. Вот увидите».

Таким образом, Макрида обскакала всех – и честь свою соблюла, и хозяйство приумножила.

Так и случилось, в положенное время Макрида разрешилась здоровой девочкой, Верой назвали в честь назидания жестокого обмана. После рождения дочери Семён и Макрида узаконили свои отношения и стали жить в любви и согласии. Митрич никогда не упрекнул свою жену незаконнорождённой дочерью и не делил свою любовь между своими детьми и Верой.

Спустя год в Плюсково нагрянул комиссар по кадровым делам товарищ Козинцев на чёрном лимузине, сверкающим никелем. Проверка заняла не более часа, но за это время он узнал о судьбе Макриды.

– О, Макрида Акимовна нынче уже не Долина, а Федотова, вышла замуж и родила девочку, правда, почему-то прежде времени, семимесячную.

Но эта подробная детализация уже не интересовала комиссара. Он злобно выругался и уехал в город Трубчевск с внеплановой проверкой.

Приближались летние каникулы в школе. Весна запаздывала, затем своими ускоренными действиями резко повысила требование обратить на неё внимание со стороны хлебороба. Земли на Брянщине песчаные, быстро теряют влагу, поэтому от сельчанина требуется сноровка, чтобы засеять поля вовремя. Не поспешишь посадить зёрна в почву – осенью не соберёшь урожая, зимой пожнёшь голод. Недаром говорят в народе: лето дано, чтобы приготовиться к зиме, молодость, чтобы приготовиться к старости…

Степан с родителями остался жить втроём в пахнущем смолой своём вновь отстроенном родовом доме. Старики хоть и радовались перемене, но чувствовали себя неуютно и поэтому часть своего времени проводили в старой обветшалой хате. Там они чувствовали себя здоровее и не замечали разрыва во времени.

Родители Степана, как и многие пожилые люди, не желали покидать этот мир и оставлять некоторые свои дела незавершёнными. Обеспокоенные своим преклонным возрастом, они в один голос всё чаще стали поговаривать о том, что время их подходит к старости. Они уже не справляются с тяжёлой работой по ведению домашнего хозяйства; им нужна помощница, намекая на будущую жену Степана – здоровую, молодую и энергичную невестку.

Только он об этом пока не задумывался и даже не помышлял, да и, по сути, он даже и не нагулялся вдоволь, и зачем ему этот хомут сдался? Не трудно было догадаться, что он ещё не созрел. Молодость на распутье требует наставника, и если он окажется в юбке, дело сдвинется с мёртвой точки гораздо быстрее. А его-то, этого наставника, как раз и не было.

Не раз родители красноречиво намекали Степану о девушке, которую они хотели бы видеть в своём доме в качестве жены своего младшего сына, но он упорно молчал и только краснел, уклоняясь от разговора. Эта настойчивость родителей постепенно укрепляла в нём веру в своей полноценности и зрелости как мужчины. По правде сказать, в последнее время образ этой самой Катерины всплывал мельком перед его воображением.

Юная Катерина была моложе Степана и тоже по молодости своей даже и не задумывалась об этих премудростях и своей роли в качестве чьей-то будущей жены. Разве что в мешанине своих розовых воображений она выделяла Стёпку среди остальных хлопцев – вот и всё. Хотя она знала, что родители ей готовят приданое с самого детства, и в её сознании это понимание откладывалось постепенно и настойчиво. Может быть, в её головке что-либо и вырисовывалось, но на деле она воспринимала это как закономерную необходимость.

Что же до их сближения, то до поры и времени ни Степан, ни Катерина, никто другой на всём белом свете решительно не имел ни малейшего даже намёка, не говоря уже о желании, чтобы толкнуть их к прямому сближению. Всё развивалось своим чередом.

Ранимая юношеская Стёпкина натура была наглухо отгорожена от постороннего проникновения в неё – никто не имел туда доступа, ни при каких обстоятельствах; даже он сам старательно скрывал свои сокровенные мысли от самого себя, да их попросту и не было.

Старый Анисим был в недоумении от его равнодушия. Время от времени он поучал и наставлял Степана на путь истины. Как отец и как человек, проживший свой век и повидавший многое в своей жизни, а, следовательно, имевший право поучать сына. Учитывая это и многое другое, которое хранил в глубокой тайне в запутанных омутах души своей, задерживал иногда сына и, посмотрев оценивающе на него, настоятельным голосом говорил:

– Стёпа, сынок, для судьбы своей выбирай жену не сердцем, а головой. А ежели будет совпадение, тебе привалит большая удача – прожить без тоски и печали всю твою жизню!

Эти постоянные намёки и разговоры в семье, да если учесть трудности в домашнем быту, вынуждали Стёпку более пристально обратить на эту жизненную с некоторых пор для него тему, как на необходимость и важность облегчить жизнь престарелых родителей в ведении домашнего хозяйства. Эти обстоятельства вынуждали его думать об этом чаще и перенести этот несвоевременный вопрос на верхний уровень своих первостепенных задач.

Что же касается его душевного состояния, то оно находилось в относительном покое, можно сказать, даже в стадии лёгкого раздумья и неопределённости. Если же сказать по совести, то несмотря на свою занятость, именно эти причины побудили его чаще посещать молодёжные сборища по воскресным вечерам.

Посещая их, он присматривался к девушкам, вникал в суть дела, но практически не проявлял должной активности. Катерина, которая интересовала его больше всех остальных девушек, была редкой гостьей подобных вечерних гулянок молодёжи. Обычно она приходила со своим братом Семёном, который был с ней в качестве телохранителя. Степан дружил с Семёном с раннего детства, так как жили до революции в соседних домах. Они здоровались, перекидывались парами фраз, Катерина обычно находилась рядом, но в разговор не встревала и была равнодушна. Она, видимо, ещё не понимала своей возможности привлекать внимание мужчин своей красотой. Была угрюма и молчалива, с безразличием поглядывала на окружающих, и стоящего рядом с ней Степана, словно не замечала. Обычно Катя отходила от брата к подружкам, а Семён пускался в пляс с какой-либо знакомой девчонкой. Степан оставался в одиночестве. Иногда и он приглашал одиноко стоящую девушку, чтобы скоротать время. Он не знал твёрдо, чего ему нужно и чего добивается, поэтому страдал, не понимая причины этой хандры. Та туманная цель, помноженная на время, и ещё не вполне полное понимание своих устремлений приводили его чувства к тому складывающемуся результату, который не удовлетворял его никак. У Степана же ни того, ни другого и в помине не было. Время, видимо, ещё не наступило.