Евгений Федоров - Каменный Пояс. Книга 2. Наследники

– Скажи-ка, служивый, где та тропочка, по которой можно скорее прийти к развязке нашего узелка?

Служитель помедлил ответом, вынул табакерку, заправил в нос понюшку табаку, чихнул.

– С этого, сударь, и начинать надо было! – после раздумья сказал старик. – Перво-наперво эта тропочка начинается от сего места, а дальше она побежит к начальнику канцелярии…

Он замолчал и скромно опустил глаза.

– Ох, грехи наши тяжкие! – вздохнул старик. – Беда мне, сударь, с вами. Но что делать, такой добрый у меня характер…

– В долгу не останусь, ей-ей! – тихо посулил Демидов. – Научи только!

– А ты приходи завтра да захвати лепту на воспитание сирот. Их превосходительство попечитель сиротского дома. Ах, господи, сколько хлопот у него! Ну, иди, иди с богом! Завтра приходи, там видно будет!

Прокофий потихоньку выбрался из приемной и заторопился домой…

На другой день Демидов явился в сенат и вручил седенькому служителю серебряный отцовский рубль.

– Допусти без доклада! – указал он на дверь кабинета.

Старичок попробовал рубль на зубок.

– Добр целковый! – восхищенно покрутил он головой. – Иди, что ж поделаешь…

Прокофий тихонько приоткрыл дверь и юркнул в кабинет. Учтиво склонился перед начальником. Высокий, с лицом, обрамленным седыми баками, тот сердито набросился на Демидова:

– Кто вы такой, сударь? Как сюда попали?

– Виноват, ваше превосходительство! – почтительно изогнулся Демидов. – Казните, но выслушайте! – Он быстро подошел к столу и выложил тугой мешочек. – Наслышан я, что вы изволите состоять попечителем сиротского дома. Как не порадеть о бедных малютках!

– Позволите, кто вы? – удивленно посмотрел на посетителя чиновник.

– Ваше превосходительство, умилен, весьма умилен вашей опекой над несчастными. Во Святом Писании сказано… Ах, ваше превосходительство, льщу себя надеждой быть полезным государству российскому!

Прокофий осторожно придвинул мешочек к начальству. В нем брякнул металл.

– Что сие? – смягчаясь, пристальным взором взглянул на приношение начальник канцелярии.

– Пожертвование, ваше превосходительство, на сиротский дом. Примите, сделайте вашего слугу счастливейшим на земле!

Чиновник поправил очки, вскинул голову, подумал. Вдруг его потухшие глаза приняли иной, веселый оттенок. Он бережно взял тугой мешочек, взвесил его на ладошке.

– Неужто? – пронзительно посмотрел он на Демидова.

– Истин бог, золотые! – подтвердил Прокофий и улыбнулся.

– Голубчик вы мой! – вдруг протянул руки сенатский вершитель. – Выручили вы меня. В опасении был, испостились сироты… Благодарствую… Из каких краев, сударь? – совсем уже дружелюбно спросил Прокофия чиновник.

– Ваше высокопревосходительство, издалека я, с Каменного Пояса прибыл. Может, наслышаны о Демидовых? Обласкан Ее Императорским Величеством и обнадежен! – вкрадчиво начал проситель.

– Знаю, знаю, вспомнил! – вдруг перебил чиновник. – О наследстве ищешь, сударь?

– Точно так! – поклонился Демидов.

– А коли так, доложить придется, сударь! – совершенно невозмутимо сказал сенатский и ловким движением руки столкнул тугой мешочек в ящик стола.

– Ваше превосходительство, – со слезами на глазах взмолился Прокофий, – истин бог, все сделаю, коли счастье повернется ко мне. Будет доложено! А сейчас я наг и нищ… Сжальтесь, ваше превосходительство! – Он не отводил глаз от горделивого лица сенатского чиновника. А в голову лезли злые мыслишки: «Хапуга! Мздоимец!»

И тут же, склонив голову, шепнул со всей страстью:

– Будет доложено. Попомните! Демидовы слов на ветер не роняют…

Через две недели трех братьев неожиданно вызвали в сенат. В ярко освещенном зале за длинным столом, крытым зеленым сукном, сидели важные сенаторы. Григорий при взгляде на них сильно оробел.

«Вельможи, истые вельможи!» – со страхом подумал он, оглянувшись на братьев.

Никита, нарядно одетый, в пышном парике, щедро осыпанном пудрой, чинно держался перед заседающими. Прокофий не мог устоять на месте: то дрыгал ногой, то прищуривался на сенаторов, а в глазах брызгал шальной смех.

Председательствовал сенатор Александр Бутурлин. Он медленно обвел братьев пристальным взглядом и протянул руку, указывая на креола:

– Прошу садиться!

Сенаторы сидели строгие; холодные холеные лица их выглядели торжественно. Председательствующий развернул папку и стал медленно листать синеватые листы описи.

Он величаво поднял голову и объявил братьям:

– По соизволению Ее Императорского Величества сенат рассмотрел жалобы на раздел имений покойного заводчика Акинфия Никитьевича Демидова. Отмечая ябеды братьев друг на друга, найдено, что самым справедливым будет удовлетворение нужд всей семьи.

Сенатор сделал передышку, посмотрел на Прокофия. Тот по-шальному подмигнул ему. Лицо Бутурлина построжало. Хмурясь, он сказал:

– Итак, мы порешили объявить вам волю монархини нашей, ибо сие разделение имущества утверждено ею!

«Скоро-то как!» – весело подумал Прокофий и толкнул в бок Григория: «Слушай!»

Между тем председательствующий провозгласил текст решения:

– «Первая часть наследства, в кою входят пять уральских заводов, Невьянская горная округа, пристань на Урале, вотчины и приписные в количестве 9575 душ мужского пола, а также 79 приказчиков и служителей, отходит к старшему из братьев Прокофию Акинфиевичу. Ему же передаются шесть домов со службами в Москве, Казани, Чебоксарах, Ярославле, Кунгуре и Тюмени…»

Прокофий Демидов вдруг вскочил и закричал в лицо младшему брату Никите:

– Ага, моя взяла! Моя взяла!

– Помолчите, сударь! – пристрожил его Бутурлин. – Вы в сенате, а не в ином месте!

– Угу! – гукнул, как филин, Прокофий и замолчал.

– «Вторая часть наследства, Ревдинская, отдается среднему брату Григорию Акинфиевичу. Она состоит из трех заводов на Урале, соляных промыслов, кожевенного и медного заводов и пристани…»

Председательствующий подробно вычитал о передаваемых дворах, домах, пристанях, крепостных и приписных людях и пытливо посмотрел на Григория. Тот встал и поясно поклонился сенаторам.

– Благодарю за справедливость государыню нашу!

Никита откашлялся и вперил свой властный взор в Бутурлина. Председательствующий кивнул ему:

– Теперь о вашей части! К вам отходят: «Заводы – Нижне-Тагильский, Черноисточинский, Выйский, Висимо-Шайтанский, Лайские заводы, Сулемская приставь. Приписных и крепостных 9600 душ мужского пола. Дома и строения…»

Сенатор медленно, четко стал вычитывать перечень их. Никита стоял, высоко подняв голову, внимательно слушал. Ни один мускул не дрогнул на его породистом лице.

Когда закончили читать решение, он сдержанно поклонился и выговорил: