Константин Петришин - Заговор жрецов

Он теперь днями не выходил из штаба. Кроме полковника Хвостова никого не принимал. Осунулся и посерел лицом.

…Утром, 23 июня, Стессель, равнодушно выслушав доклад Хвостова об успешном ночном рейде эскадры под командованием адмирала Витгефта, проведенном накануне к острову Элист, где базировался японский флот, скупо обронил:

– Бог им в помощь.

Не проявил он интереса и к предложению Хвостова мобильными силами, включая конницу, атаковать японские передовые части в районе залива Лунвантан и таким образом попытаться взять реванш за поражение под Цзиньчжоу.

Не поднимая головы от каких-то бумаг, Стессель сказал:

– Попробуйте… Только не увлекайтесь. Наша задача оборонять крепость.

…24 июня два батальона пехоты под прикрытием темноты внезапно атаковали японцев у деревни Суанцайгоу, выбили их с занимаемых позиций, захватили 4 пулемета, 3 полевых орудия и на рассвете вернулись на исходный рубеж.

Узнав об этом, Стессель предупредил Хвостова.

– Больше не экспериментируйте… – И вдруг спросил: – Вы сами до этого додумались?

– Генерал Кондратенко посоветовал, – ответил Хвостов.

Стессель чуть заметно усмехнулся.

– Чужие мысли полезны, милостивый сударь, только для развития собственных, – произнес он. – Это не мои слова. Так утверждал критик римского права Кириевский. – Стессель взял со стола только что полученную депешу. – Из Квантуна сообщают мне о работе ортографической комиссии при Академии наук. Зачем? Их вовсе не волнует война! Один император колесит по всей России, вдохновляя войска. Говорят, даже премьер Витте отправил Куропаткину письмо, в котором выказал свое отрицательное отношение к войне и ненужности Маньчжурии для России!.. Черт знает, что творится там!.. – Стессель поднял голову и, глядя куда-то в сторону, продолжил: – Единственный человек, который всеми силами поддерживал его императорское величество в восточных делах, это был губернатор Финляндии Бобриков. И того на днях убили…

Пока Стессель обо всем этом говорил, Хвостов, слушая его, мучительно думал: сообщать Стесселю или нет, что утром в тюремной камере повесился капитан Волков. Наконец, решил не говорить, чтобы напоминанием о Волкове не вызвать у Стесселя очередной приступ депрессии.

Однако Хвостов остерегался напрасно. Спустя час генерал Смирнов все же сообщил Стесселю о смерти Волкова.

– Жалко, – неожиданно отреагировал Стессель.

– Анатолий Михайлович, но он же хотел вас застрелить! – удивился Смирнов.

– Потому и жалко. Его следовало расстрелять на виду у всех, дабы другим неповадно было, – пояснил Стессель.

…После ночной вылазки двух батальонов у деревни Суанцайгоу, на несколько дней по всей линии фронта наступило затишье. И только 28 июня утром от передовых дозоров стали поступать сведения, что японцы снова начали двигаться вперед.

На следующий день один из японских пехотных батальонов подошел к высоте 93, которую успели оборудовать как опорный пункт полевого типа с двумя рядами колючей проволоки.

Когда Хвостов доложил Стесселю о появлении японцев у высоты 93, тот нервно заходил по кабинету, несколько раз садился и вставал снова. Наконец, приказал:

– Если до наступления сумерек они не нападут, прикажите ночью оставить высоту. Воевать отныне мы будем в крепости…

О приказе Стесселя сдать высоту 93 полковник Хвостов тут же сообщил генералу Кондратенко.

– Да он что с ума сошел! – не сдержался тот. – Она же является ключевой!..

– Роман Исидорович, я приказ еще не передал на позицию. Может, поговорить с Анатолием Михайловичем?

– А Смирнов знает об этом? – спросил Кондратенко.

– Никто еще не знает…

– Хорошо. Я постараюсь убедить Стесселя не делать этого. А вы пока не передавайте приказ.

Приказ Стесселя оставить только что подготовленную для обороны позицию, позволяющую не допустить занятие японцами соседних высот с перевалами, показался Кондратенко не просто странным.

Стессель принял Кондратенко добродушно. И даже предложил китайский чай с лимоном, однако Кондратенко отказался.

– Я к вам по делу, Анатолий Михайлович, – сразу без обиняков начал он. – Вы отдали приказ оставить 93-ю высоту?

Стессель согнал с лица добродушную улыбку.

– Да, Роман Исидорович. А вы что не согласны со мной?

– Отмените его, – попросил Кондратенко. – Я отвечаю за сухопутную оборону крепости, и вы могли бы сначала посоветоваться со мной…

– Но приказ уже отдан…

– Его еще не передали. Прошу вас, Анатолий Михайлович, отменить этот приказ. Мы же все прекрасно понимаем, чем позже Ноги окажется у Порт-Артура, тем труднее ему будет вести осаду. Куропаткин получает каждые сутки из России солидные пополнения. К нам вышла Балтийская эскадра. Адмирал Того, если еще и контролирует море, то уже из последних сил!..

Стессель молча поднялся и подошел к окну, затем снова вернулся на свое место.

– Роман Исидорович, вы напрасно пришли ко мне. Приказ отменять я не стану. А за то, что он еще не передан, я накажу Хвостова.

– Жаль, – произнес Кондратенко.

– Что жаль, Роман Исидорович? – уточнил Стессель.

– Жаль, что капитан Волков промахнулся…

30 июля адмирал Витгефт неожиданно получил приказ от наместника генерала Алексеева выйти в море и быть готовым всей эскадрой прорваться во Владивосток.

Через 7 дней пришла вторая телеграмма, которая подтвердила, что приказ остается в силе…

10 августа утром адмирал Витгефт с князем Ухтомским приехал к Кондратенко попрощаться.

– Я уже знаю, – сказал Кондратенко. – Приказы не обсуждаются…

Витгефт грустно качнул головой.

– У нас с князем предчувствие, Роман Исидорович, будто мы покидаем поле боя…

– Что вы! – усмехнулся Кондратенко. – Это теперь наша стратегия…

– Не очень славная, – заметил князь Ухтомский. – Но тут мы уже бессильны.

С минуту они помолчали.

– Вся эскадра уходит? – спросил Кондратенко скорее для того, чтобы нарушить тягостное молчание.

– Вся, Роман Исидорович, – ответил Витгефт. – Остается только крейсер «Баян». Из-за сильных повреждений его рискованно брать с собой. Но у нас и без него, я полагаю, будет много головной боли. Из 6 броненосцев – 3 не могут развивать скорость больше 13 узлов. Японцы же развивают до 17 узлов. Уходим без связи с Владивостоком. На совете договорились: миноносец «Решительный» по пути заходит в китайский нейтральный порт Чифу и там разоружается. Этой ценой мы оплатим возможность отправить телеграммой сообщение во Владивосток о нашем выходе из Порт-Артура.

– Рискованное дело, – высказал свое мнение Кондратенко.

– Рискованное, – согласился князь Ухтомский. – Но другого выхода у нас нет.

– Ну что… нам пора, – сказал Витгефт и обнял Кондратенко. – Роман Исидорович, вы единственный здесь человек, с которым мы с князем могли чувствовать себя свободно. Прощайте. Да хранит вас бог.