Константин Петришин - Заговор жрецов

– И вас тоже, – ответил Кондратенко.

…Через час эскадра подняла якоря и стала выходить в море. 6 броненосцев, 5 крейсеров, 8 миноносцев, несколько тральщиков и вспомогательных судов, канонерки и госпитальное судно «Монголия» – все выглядело впечатляюще грозно, красиво и одновременно грустно.

Уход эскадры провожал весь город. На пирсе негде было стать. Кто-то махал рукой, кто-то осенял крестом и у всех были грустные лица. Люди понимали – эскадра уходит, чтобы больше не вернуться.

…На следующий день во второй половине Стессель созвал на совещание командование Порт-Артура, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию.

Не успели генералы и офицеры разместиться за длинным столом, покрытом зеленой суконной скатертью, как в кабинет торопливо вошел адъютант Стесселя и доложил, что с мыса Электрический замечены в море корабли, направляющиеся к Порт-Артуру.

– Объявите боевую готовность по всей крепости! Совещание отменяется, господа. Все по своим местам! – приказал Стессель.

Командиры, тихо переговариваясь, стали выходить из кабинета. В это время на столе у Стесселя зазвенел телефон. Он схватил трубку, некоторое время молча слушал, затем незлобно чертыхнулся.

– Господа! Никакой тревоги. Мне только что сообщили, что это наши корабли…

Кондратенко и генерал Белый переглянулись.

…Прошло еще не меньше часа, пока на внешнем рейде показалась порт-артурская эскадра. Вернее то, что от нее осталось: 5 броненосцев, крейсер «Паллада» и 3 миноносца.

Слух о возвращении эскадры почти мгновенно облетел город, и снова люди хлынули на пирс, наблюдая как в гавань медленно, словно стыдясь, входили корабли с зияющими в бортах пробоинами и сбитыми мачтами.

Корабли еще бросали якоря, а от пирса уже торопились к ним с десяток катеров и лодок.

Толпа народа на берегу росла с каждой минутой. Люди, наблюдая за всем происходящим, тревожно переговаривались.

…В кабинете Стесселя находились генералы Кондратенко, Смирнов и полковник Хвостов, когда ему доложили, что в штаб прибыл адмирал князь Ухтомский.

Прошло несколько томительных минут, прежде чем адмирал вошел в кабинет.

– Господа, – начал он, – то, что я сейчас вынужден вам сообщить, прошу считать официальным рапортом, – сказал Ухтомский прямо от двери. Он умолк и обвел воспаленным взглядом присутствующих. – Эскадры практически нет. Японский флот настиг нас в 150 милях от Порт-Артура. В ходе полуторачасового боя сильно пострадали флагманский броненосец «Цесаревич» и броненосец «Микаса». Но все это было не так страшно. В 17.30 12-дюймовый японский снаряд попал в фок-мачту «Цесаревича» и взорвался прямо над адмиральским мостиком, где находились контр-адмирал Витгефт и половина штаба. Все погибли… Пусть господь бог простит меня, но он отвернулся от нас в тот момент, когда японцы почти прекратили огонь и на корабле Того подняли сигнал к отходу. По всей видимости, японцы заметили, что произошло на «Цесаревиче», и тут же отменили приказ на выход из боя. А дальше… Дальше произошло что-то непонятное, – продолжил князь. – С «Цесаревича» подали сигнал о передаче командования мне. Я находился на «Пересвете». Однако командовать с «Пересвета» было практически невозможно из-за того, что мачта на нем оказалась в ходе боя сбитой. На какое-то время возникло замешательство. Японцы снова открыли огонь. В это время адмирал Рейценштейн на крейсере «Аскольд» подал сигнал следовать за ним и двинулся на юг. Остальные вернулись в Порт-Артур…

– Сколько же кораблей ушло на юг? – в наступившей тишине спросил Стессель.

– Крейсера «Аскольд», «Диана», «Новик», миноносцы «Гремящий», «Бесшумный», «Бесстрашный», «Беспощадный», «Бурный» и броненосец «Цесаревич», – ответил князь Ухтомский.

– Это же половина эскадры! – воскликнул Кондратенко.

– Да, Роман Исидорович, – согласился князь Ухтомский. – И дальнейшая судьба мне их неизвестна… Если что-то и предполагать, то самое наихудшее, – добавил он.

В кабинете Стесселя на какое-то время воцарилась гнетущая тишина. Ее нарушил князь Ухтомский. Он торопливо попрощался и ушел.

Через неделю в Порт-Артуре появились первые сведения об ушедших на юг кораблях. Броненосец «Цесаревич» и 3 миноносца зашли в немецкий порт Циндао и там были разоружены, крейсер «Аскольд» и миноносец «Гремящий» прорвались в Шанхай. Миноносец «Бурный» в одиночку дошел до порта Вэйхайвэй, принадлежащий Англии. Крейсер «Диана» оказался в Сайгоне. Миноносец «Рещительный» с трудом дошел до китайского порта Чифу. Единственный крейсер «Новик» почти пробился до Владивостока, однако недалеко от Корсаковского поста вступил в неравный бой с японскими крейсерами и затонул вместе с экипажем.

…Еще через несколько дней пришло от Алексеева на имя адмирала князя Ухтомского сообщение о том, что 13 августа в Корейском проливе японская эскадра под командованием вице-адмирала Камимуры атаковала Владивостокский крейсерский отряд в составе крейсеров «Россия», «Громовой» и «Рюрик», вышедших навстречу порт-артурской эскадры. В ходе боя крейсер «Рюрик» затонул. Оставшиеся два крейсера, потеряв до половины экипажей, вернулись во Владивосток.

Князь Ухтомский прочитал сообщение и побледнел. Владивостокский крейсерский отряд вышел 13 августа на выручку уже не существующей порт-артурской эскадры…

Вечером князь Ухтомский поехал на квартиру Кондратенко и рассказал ему о депеше Алексеева.

– Что делать, Роман Исидорович? – спросил Ухтомский. – Разоружать корабли и списывать на берег моряков?

Кондратенко задумался. Японские тиски вокруг Порт-Артура с каждым днем становились все ощутимее. Самостоятельно действовать эскадра, вероятно, уже не могла. 16 августа Ноги предъявил ультиматум и потребовал сдать Порт-Артур…

– Скорее всего, придется сделать это, – проговорил, наконец, он. – Море для нас становится запретной зоной. Вчера Куропаткин сообщил Стесселю, что европейские державы потребовали от России вывести из Средиземного и Красного морей наши боевые корабли, которые перехватывали иностранные суда, идущие с военным грузом для Японии. Вот так, батенька мой…

– Значит, разоружать корабли.

– Выходит так, князь.

Разрозненные бои, которые передовые части армии Ноги начали 7 и 8 августа за овладение внешних рубежей обороны крепости, закончились взятием нескольких опорных пунктов на восточном фронте.

19 августа генерал Ноги предпринял фронтальный штурм с севера-запада, северо-востока и на высоту 174, однако безуспешно.

Ночью японцы повторили штурм. Но и этот раз прожекторы, осветительные ракеты со стороны крепости и сильный пулевой огонь повергли японцев в панику, и они снова отступили.