Борис Сафин - Рязанский сказ. От Мурома до Рязани

Избушка – амбар

Гробы-домовины отличались от амбаров только тем, что дверь у амбара была обращена к деревне: «в мир живых», а «избы смерти» к лесу: «в мир мертвых». Частокол из черепов животных отпугивал диких зверей. Позднее славяне придали этому сакральному сооружению сказочную окраску. Отсюда и Баба-Яга – костяная нога, жарившая в печи гостей, и Кащей бессмертный, родственник по жизни и смерти, и Лягушка-царевна, под охраной лесной бабульки, ждущая своего принца.

На обочине дороги вдруг всё засияло, засверкало разноцветными огнями. Виталий затормозил, открыл дверцы.

Баба – Яга

Прямо напротив Катерины на неё глядела страшная Баба-яга. Баба-яга, ухватившись за метлу, пыталась оторвать ступу от земли и улететь в дремучий лес. Но другая Баба, помоложе, замахала руками:

– Здравствуйте люди добрые! Подходите, выбирайте. Отдам недорого. Есть медведи. Вот олень рогатый. Поставите в доме вместо вешалки.

– Самовары, сервизы, штофы, графины! – затараторила её соседка, – Хрусталь! Светильники, люстры, бра! Брать будете?

– Дорожный развал, – сделал вывод Виталий и подошел к мужчине, продающему сушеных лещей, – Почём вот этот, с добрыми глазами?

– Сто рублей. Но так, как ты ему понравился, отдам за восемьдесят. Только ему без пары будет скучно, бери два по семьдесят. Спасибо, добрый человек.

– Скажите. Гусь – Хрустальный далеко отсюда?

– Да вы приехали! Вот поворот и первые дома.

– А поворот на Нечаевское?

– Поворот на Нечаевское вы уже давно проехали, километров шесть будет. Сейчас вернетесь назад, за остановкой налево, ещё километр и ваше Нечаевское.

– Да нет, нам на Муром выехать, – Виталий отыскал женщин, с любопытством рассматривающих деревянные скульптурки.

– Едем. Где штурман наш? Борис, поехали. Как ты поворот прошляпил?

– Не было там никакого указателя. Черт, наверное, попутал.

– Это его Баба-яга в Муром не пущает, – Катерина решила «отыграться», – Я видела, какая-то баба дорожный знак в лес потащила. Наверно это и был указатель.

Со смехом вернулись, со смехом повернули, со смехом глядели по сторонам, пока не уперлись в стелу с красивой надписью «Муром». А на полотнище, вдоль дороги плескались на ветру слова: «Поздравляем с днем семьи, любви и верности!». Впереди, утопая в зелени, и мигая сверкающими отблесками Оки, белел загадочный город Муром!…

©… Иван, уже собирал молотки, когда у кузни появился Яфим Темный.

– Анисим Петрович наказал, шоб я подковные гвозди у тоби увез. Где забирать-то?

– Вона у бочки лежать, бяри, скольки надо.

– А ты куды торописи? – Яфим поставил корзину с гвоздями у телеги, – Аль, опять мою невесту против мени настраивати? Ты это, на рожон не лезь, на чужое глаз то не ложь. Анисим Петрович говорил, что Зинка яво ужо наполовину твая. Вот и пользуйси. А Екатерину не трожь. Пасля завтри маи будуть о свадьбе решать. Чаго тянуть? А ты, таво, забудь. Не ровен час, како дерево на голову упадеть, или ящо чаго.

– Никак ты грозить задумал? Не боюся, не пуганнай. Зинкину половину соби забирай, вот таби пара, будяшь Анисиму Петровичу сапоги чистить, он енто любить. А Катерина тоби не пара. Будеть тоби отказ, а не помолвка, дорогу туда забудь, вот мой совет. Гвоздя взял? Вот и вези, куды надо.

Яфим побелел, потом, покраснел, потом взял в руки палку, но увидев, что у Ивана в руках молоток, бросил палку в телегу.

– Посмотрим, чья возметь. Бойси! – и телега с грохотом выехала с барского двора.

– Сам бойси! – уже в темноту прокричал Иван, – Не будеть тоби посля завтри.

Отец встретил Ивана с загадочным лицом

– Чаво запоздал? Мы ужо заждалися. Проходь к столу, разговор естя.

– Случилось чаво? – Иван помыл руки и сел за стол. Братья переглядывались и хихикали, толкая, в плечо друг друга.

– Анисим Петрович заходил, пасля обеда, – начал разговор батенька, – Пасля завтра ждеть сватов. Сказал, что пора. Дальше тянуть нельзя. Зинаида яго не против. Я туто свояка Прохора Пронькина попросил за сватов пойти. Он не против. Ты, сынок, как думашь? Не подвядеть?

– Не будять никаких сватов! – Иван вспомнил разговор с Яфимом, – Не нужна мне ихняя Зинаида.

– Как ты с родитялями то говоришь, – отец сдвинул брови, – Аль, забыл, кто таби жизню дал. Не позволю, чтоба в роду Мусатовых кто противу родителя шел. Ты задумал на нас позору навести? Не выйдеть! Посля завтри будеть по – моему!

– Не будеть! – Иван выскочил из-за стола и хлопнул дверью. Отец схватил вожжи и выскочил за ним. Мать опустилась на скамью и закрыла передником лицо: «Что будить? Что таперя будить?».

Долго ещё в амбаре шумело, грохотало. Потом все стихло, а утром отец, дождавшись, пока братья уйдут в поле, посадил Ивана и маменьку напротив стола и объявил своё решение:

– Слово мое такое. Собери Ивану кой, какие вещи. Завтри Иван уезжает в Муром к моему брату Николаю. Об этом никто не должон знать. Пропал, мол. Можа в лес ушел. А можа в Гусь убяжал, хто знат? Даю на первое время двадцать рублёв, больше не могу. В Ташенке тоби мой приятель на баржу посадить, я в записке написал. Вот письмо дядьке твому, небось приютить, он человек не бедный. Седня работай, как ничаго и не было. Уйдешь, как стемнеет. И не по дороге, а лесом. По – хорошему, тоби бы голову снясти, за непокорность, да, видать, судьба свой выбор дала. Не суди нас, а мы за тобя здеся помолимси.

В кузне Иван старался скрыть своё нетерпение, даже приветливо кивнул, промелькнувшей мимо, Зинаиде. «Только бы Степан не подвел!». Иван утром отправил Степана с запиской Катеньке, чтобы готова была к вечеру с ним бежать. Записку он должен был передать Лизавете, а та, тайно, отнести Катеньке. Как только солнце коснулось верхушек леса, Иван закрутил в тряпочку несколько мусатов, два, хорошо отточенных ножа, и уложил их в, заранее приготовленную, холщевую котомку: «Кажись всё. Хорошо, что Анисим Петрович уехал в Касимов. У него нюх, как у пса Васьки, что грямить цепами у ворот. Усё! Не будить тоби, Зинаида, завтри праздника, не будеть тоби кузнеца Ивана! Не будеть тоби ни Гуся-Железного, ни Гуся-Хрустального!».

– Одного прошу сынок, – Слезы маменьки капали прямо на лепешки, исчезающие в полнеющей котомке, – Когды усе успокоитьси, усё наладитьси у вас, пошли весточку. Успакой душу нашу. Прости нас, ежели поступали неправедно. Беряги саби.