Геннадий Коваленко - Очерки по истории станицы Митякинской и Тарасовского района. Книга 2

Обычное крестьянское детство, о котором он не любил вспоминать. Тогда в Сибилёве открылась приходская школа, и он отучился положенный срок у учителя Степана Васильевича. Потом он изобразил этого учителя в романе «Горели костры», сохранил ему подлинные имя и отчество, но приукрасил биографию, сделав революционером.

На этом его образование должно было закончиться. Как-то Антон Данилович, действительно мастер на все руки, сказал: «Все я умею, одного не умею и не люблю – тачать сапоги. Пусть мой старшой будет сапожником». И он уже договорился с местным сапожником, что с осени, по окончании полевых работ, Мишка пойдет к нему учеником. Но это было лето 1914 г., отец Михаила ушел на войну, мать вернулась к своему отцу Дмитрию Петровичу Алпатову (они были однофамильцы с зятем), а тот был совсем другим человеком. Сам он не получил никакого образования (умел только расписываться), но уважал «ученых людей» и хотел, чтобы его внук учился дальше. Обучение у сапожника не состоялось. Но вряд ли бы что-то получилось, если бы не счастливый случай. Летом 1915 г. по хуторам был объявлен набор в Каменскую мужскую гимназию.

У нас историки мало пишут о тех изменениях в системе образования России, которые произошли незадолго до революции по инициативе министра просвещения графа П. Н. Игнатьева. Период ограничений для «кухаркиных детей» тогда закончился, и по всей России появилась возможность способным детям из «простых» получить образование. Эти «игнатьевские гимназисты» в дальнейшем заняли заметное место среди советских интеллигентов и управленцев, достаточно назвать две фамилии: Шолохов и Брежнев. Из Сибилёва учитель Степан Васильевич порекомендовал троих, все они поступили в гимназию. Один из бывших гимназистов стал инженером, начальником строительного управления, другой учителем, Михаил Антонович пошел дальше всех. А из всех его братьев и сестер, друзей детства больше никто не получил образование выше начального.

Гимназия в Каменской станице (ныне г. Каменск-Шахтинский) значила для хуторского мальчишки очень много. Он изучал языки, учился играть на мандолине и рисовать (долго мечтал стать художником). Его любимым его педагогом стал Митрофан Петрович Богаевский, директор гимназии и учитель истории. Его называли «донским златоустом». Позже он стал правой рукой атамана Каледина и после победы большевиков в феврале 1918 г. был расстрелян (в «Тихом Доне» он упоминается). Но даже став коммунистом, Михаил Антонович всегда вспоминал о Богаевском с большим уважением. Именно после его уроков гимназисту захотелось стать историком. Но до осуществления мечты было еще много лет.

Началась гражданская война. Гимназисты видели и Каледина, и Краснова, а бой под Глубокой, описанный у Шолохова, гремел совсем рядом. В начале 1919 г. занятия прекратились, пришлось вернуться на хутор. К этому времени дед умер, снова командовать стал Антон Данилович, вернувшийся с фронта, человек властный и упрямый. А мимо хутора Сибилёв, отступая, дважды проходила армия Деникина. Антон Данилович свое уже отвоевал и вместо себя отправил сына. Первый «отступ» оказался коротким, быстро удалось вернуться домой. Второй раз разгромленные деникинцы отступали уже окончательно в конце 1919 г. Отец, которому только что исполнилось 16 лет, ушел из дома с родительскими конями и подводой в обозе армии Деникина. За несколько месяцев ему пришлось прошагать от Сибилёва до Новороссийска.

Белую армию Михаил Антонович увидел уже в период ее разложения. Холод, голод, вши, пьянство, развал дисциплины и чудовищная озлобленность солдат и офицеров. Немногих попадавших им в руки красных зверски пытали и убивали. Подводу и коней уже в конце пути украли. Наконец, в марте 1920 г. белые оказались прижаты к Черному морю. Ночь под Новороссийском они назвали «ночью Страшного суда». Через много лет после этих событий, Михаил Антонович говорил, что это была самая жуткая ночь в его жизни. Масса народа пыталась погрузиться на не большой корабль. Сели в основном «господа офицеры», для большинства места не хватило, корабль отправился, толпа бросилась вплавь, пытаясь забраться на борт. И тогда ударили по толпе из корабельных орудий. Били по своим! Это нельзя было уже никогда забыть.

Книга Алпатова Горели костры

Книга Михаила Алпатова

Книга Михаила Алпатова.

Оставшиеся на берегу без всякой надежды ждали появления красных. Думали, что всех убьют. Случилось иначе. Кого-то отправили под трибунал, но многим предложили вступить в Красную Армию (вспомним Григория Мелехова), а мальчишек, вроде моего отца, отпустили домой. Красноармейцы его обогрели, накормили и отнеслись по-человечески. Все могло быть и иначе, он мог бы и сесть на тот корабль и оказаться в эмиграции. Но получилось именно так: 16-летний юноша увидел у белых все самое худшее, а встреча с красными оказалась счастливой. И неудивительно, что он сделал выбор в пользу красных на всю жизнь. С большими приключениями, то пешком, то на подножках и в товарных вагонах, он добрался до своего хутора.

Михаил Антонович любил рассказывать о самых разных событиях своей жизни, но о том, что побывал у белых, он ни кому не рассказывал кроме своей жены. Но события эти его волновали, а поскольку он был не только историк, но и писатель, в 1970-е годы он решил о них написать. Получилась повесть «Вадимка», последнее законченное его сочинение, завершенное менее чем за год до смерти. Книга вышла посмертно в 1985 г. По-моему, это лучшее из его художественных произведений. Он пишет о юноше с хутора Козорезовки Вадимке, но, даже не зная биографию автора, легко почувствовать, что книга автобиографична. Сам он называл повесть «книгой о доброте». Добрые люди не раз встречались ему в жизни.

Вернувшись в Сибилёв, Михаил Алпатов вступил в комсомол и скоро был зачислен в Часть особого назначения (ЧОН) по борьбе с бандитами. Гражданская война на Дону кончилась, но казаков, недовольных новой властью, было много (опять можно вспомнить «Тихий Дон», теперь уже самый его конец). Шла жестокая с обеих сторон борьба, Михаил Антонович рассказывал о том времени много страшного. Хотя, далеко не все из этого вошло в повесть «Вадимка». Если первая ее часть, посвященная пути ее автора с Дона в Новороссийск и обратно, по-видимому, очень близка к реальности, то вторая половина, где речь идет о ЧОН, несколько приглажена, к тому же добавлена любовная история Вадима, которой у Михаила на самом деле не было.