Геннадий Коваленко - Очерки по истории станицы Митякинской и Тарасовского района. Книга 2

Вот один из эпизодов того времени. Как-то молодой Миша поздно вечером шел один, без оружия. Его нагнали конники, он понял, что это бандиты. Силы были неравные. Но бандиты его не знали и потребовали документы. В кармане у него лежали комсомольский билет, удостоверение ЧОН и справка о воинской обязанности. При предъявлении любого из первых двух документов его немедленно бы убили. Надо было вытащить из кармана именно справку о воинской обязанности. Комсомольцу повезло: он вынул как раз ее, его отпустили. Вполне возможно, что чоновцы Иван Погорелов и Михаил Алпатов хорошо знали друг друга и не раз выручали друг друга из беды.

В те годы наш герой не только боролся с бандами, но и учил детей в начальной школе сначала в хуторе Сибилёве, потом в хуторе Грачики. Но хотелось учиться дальше. Райком комсомола дал ему летом 1923 г. направление в педагогический техникум в Ростов. Но разъярился Антон Данилович, для которого любая «легкая» работа была невыносима. Он заявил сыну: «Я думал, из тебя выйдет мастер, а из тебя выходит босяк!» Они крепко поругались и помирились только через 30 лет.

Одни из первых комсомольцев Тарасовского района.

В Ростове по комсомольскому направлению Михаил Алпатов смог без экзаменов оформиться сразу в три учебных заведения: университет, педагогический техникум и художественное училище. Но дальше надо было выбирать, а тут в техникуме его избрали в студенческий комитет. Он решил, что «нельзя ставить личное выше общественного», и остался в техникуме. Потом он очень жалел об этом выборе, сильно отдалившем завершение его образования. Особенно ему было жалко, что он так и не стал художником.

Но годы техникума и комсомольской юности он потом долго вспоминал. Жить было трудно и голодно, но весело. С товарищами по техникуму он дружил всю жизнь (многие тоже потом оказались в Москве, большинство, как и он, учились дальше). Уже в техникуме ему захотелось вспомнить свою комсомольскую жизнь, и он написал повесть под названием «Комсомольская бурса». Этот текст не сохранился, но через много лет Михаил Антонович решил восстановить повесть, которая, правда, получила название «Возращение в юность». Эта повесть, уже открыто автобиографическая, вышла в журнале «Молодая гвардия» в 1978 г. и отдельной книгой посмертно в 1983 г.

Техникум был окончен в 1927 г. Уже там, у Михаила Антоновича была историческая специализация, хотя преподавать ему пришлось, в соответствии с программами тех лет, не историю, а обществоведение. Пять лет он учительствовал, сначала недолго в с. Белая Глина, потом в 1928 – 1932 гг. в станице Романовской на Дону (недалеко от тогда еще не существовавшего г. Волгодонска) был директором школы. Это были годы коллективизации. Как более образованного и коммунистических взглядов человека (как раз в Романовской он вступил в партию) его активно привлекали к самым разным мероприятиям. Приходилось ездить по хуторам и селам, агитировать в колхозы, выполнять хлебозаготовки. Наш герой любил все это вспоминать и написал позднее рассказ о том, как ему даже пришлось быть судьей. Вышло постановление о том, что педагогов нельзя надолго отвлекать от работы и посылать в длительные командировки. Тогда его товарищи, которых продолжали отправлять на хлебозаготовки, свалили на него все дела в станице. В том числе уехал надолго в колхозы и судья, и Алпатову пришлось несколько месяцев выносить приговоры. Были и весьма интересные.

Первоначально отец очень активно вел такую работу и был полностью убежден в необходимости коллективизации. Но потом он начал понимать, что происходит что-то не то. Однажды он выступил против закрытия церкви, считая это несвоевременной мерой. Церковь все же закрыли. Тогда к райкому прибежала толпа старух с криками: «Открывай церкву!» Кто-то из них заявил: «Вот Алпатов – умный человек, правильно говорит!» Начались неприятности для отца, но кое-как дело замяли. И независимо от этого дела шли все хуже и хуже, Началось раскулачивание, потом борьба с «кулацким саботажем», в еще недавно зажиточной станице начинался голод. Довольно твердые с 1920 г. убеждения Михаила Алпатова впервые дали трещину (вторым тяжелым моментом для него станет XX съезд в 1956 г.). Позднее, он много говорил о коллективизации. Чувствовалось, что это была больная для него тема. И видна была двойственность его позиции. Он много знал о том, что тогда творилось (а один из его братьев умер в 1933 г. от голода), и не мог этого простить. Но ему нужно было убеждать всех и самого себя в том, что все-таки деятельность его и его товарищей не была напрасной, и проводить преобразования в деревне было нужно. Об этом он кое-что написал и опубликовал в 1977 г. в журнале «Дон».

В романе «Горели костры» его персонажи в другую эпоху и по другому поводу ведут споры о том, что лучше: делать историю или ее писать. Мне кажется, что здесь как-то отразились его собственные мысли в Романовской станице в 1931 – 1932 гг. Тогда учителю Алпатову надоело участвовать в истории, которая не всегда развивалась так, как хотелось, и очень захотелось историю писать самому. В райкоме он получил разрешение ехать в Москву и поступать на исторический факультет МИФЛИ (Московский институт философии, литературы и истории). В МГУ тогда не было гуманитарных факультетов, и МИФЛИ был главным центром подготовки историков.

После 1932 г. Алпатов надолго потерял связь с Доном. Лишь после войны к нам в Москву стала приезжать его мать. На вопрос о том, как живут сибилёвцы, она махнула рукой и сказала: «Пьют да воруют!» Михаилу Антоновичу тяжело было это слушать, и он не торопился на родину. Лишь в последнее десятилетие жизни, после выхода в свет в 1970 г. романа «Горели костры», он начал снова ездить на Дон, где еще жила его мать, был и в Сибилёве, и в Романовской. Его там тепло принимали как писателя-земляка, и выход романа немного помог уже угасавшему Сибилёву. Именно благодаря роману туда провели асфальтовую дорогу и пустили автобус. К тому времени жить на Дону стало лучше, чем в послевоенные годы, и отец радовался: он мог считать, что его труды все-таки не были напрасны.

В Москве началась совсем другая жизнь. Михаил Антонович поступил в институт в 28 лет и закончил его в 33 года. Уже в Романовской у него была семья, а к моменту окончания МИФЛИ детей стало уже двое. Учился он хорошо. В студенческие годы специализировался по античной истории (может быть, сказывалась любовь к латыни), занимался у В. С. Сергеева, диплом писал у Н. А. Машкина. В 1937 г. институт он окончил и был зачислен в аспирантуру, но учиться ему тогда не пришлось.