Дмитрий Зорин - Марш в никуда. Фрагменты памяти. Том II

В дальнейшем, дорогие читатели, если у Вас хватит терпения читать эту книгу, Вы убедитесь в обоснованности этих моих умозаключений. И ближайшим подтверждением явился государственный переворот в СССР, осуществлённый, как писал один историк в приведённой мною выше цитате группой из «партийных верхов, уставших от хрущёвской неопределённости и желавшей поскорее добиться вожделенной стабильности брежневского образца». В историю эта стабильность вошла под названием « Застой». Подготовка к перевороту велась скрытно. Пружина закрученной интриги раскрылась в нужный момент, и результат превзошёл ожидания. Всё завершилось тихо, без крови.

«Пока Хрущёв отдыхал в Крыму, заговорщики во главе с Брежневым заручились поддержкой большинства ЦК КПСС и вынесли этот вопрос на Пленум ЦК. Хрущёв был вынужден подать в отставку. Пришедшие к власти заговорщики объявили себя «коллективным руководством» и разделили посты первого секретаря КПСС (Брежнев) и председателя Совмина (Косыгин)» [5, стр.299].

Это история ни для кого не является сегодня секретом, но я привожу эту цитату в контексте к вышеизложенной мысли о наличии хронической интрижной болезни, которой была поражена партийная и советская верхушка. Инфекция передавалась сверху вниз и её носителем была верхушка. Как справедливо говорится в одной русской пословице «рыба гниёт с головы». Леонид Ильич Брежнев говорил:

«Вот Никита Сергеевич развенчал культ Сталина после его смерти, мы же развенчаем культ Хрущёва при его жизни» [5, стр.299].

Сколько цинизма в этой фразе, а ведь выдвижение Брежнева осуществлялось не без поддержки Хрущёва, а уж в склонности к культу личности его, пожалуй, ни один советский вождь не превзошёл. Его «иконостасу» позавидовал бы любой известный миру полководец.

Мне импонирует высказывание современного российского историка Поляковой. Д.И. о том, что двигало представителями партийной верхушки при принятии решения о поддержке Брежнева. Она писала:

«Отсутствие признаков самобытной личности вполне устраивало номенклатуру, обеспечивая её выдвиженцу определённый кредит доверия и прочность позиции в стане соратников» [5, стр. 299].

Сразу после переворота было отменено инициированное Хрущёвым разделение парткомов на городские и сельские, т.е. партийные комитеты были восстановлены в прежнем виде.

На фоне этой грязной хроники праздником для советских людей стал первый в мире выход человека в открытый космос и сделал это 18 марта 1965 года советский космонавт Алексей Леонов. Невозможно передать, всю гамму переполнявших наши сердца чувств. Мы также искренне радовались присуждению М. А. Шолохову Нобелевской премии по литературе за роман «Тихий Дон». Как отмечают историки, это был

«Единственный случай присуждения Нобелевской премии отечественному литератору, не встреченный на родине громкими проклятиями» [5, стр.300].

Как-то без общественных резонансов, во всяком случае, у нас в Красноярске прошёл в Ленинграде судебный процесс, над молодым талантливым поэтом Иосифом Бродским. Суд приговорил его за тунеядство к ссылке на пять лет. Это уже был сигнал относительно гласности. Власть давала понять, как говорится в народе «говори да не заговаривайся».

Внешнеполитический курс, осуществляемый государством в освещаемом периоде, отличался заметным упрочением позиций Советского Союза во внешнем мире, в основном в так называемом третьем мире. С другой стороны произошло резкое ухудшение отношений с коммунистическим Китаем, завершившееся разрывом отношений, и последовавшим за этим отзывом из Китая советских специалистов, и высылкой из Москвы китайских дипломатов.

Серьёзный урон престижу нашей страны на Западе принесли: разрыв СССР советско-американского моратория на ядерные испытания и инициируемым СССР Карибским кризисом, поставившим мир на грань третьей мировой войны с возможным применением ядерного оружия. Весь мир замер от ужаса в ожидании, чем закончится это противостояние двух сверхдержав. Надо отдать должное выдержке и благоразумию их лидеров, сумевших обуздать свои и своих сателлитов амбиции, и избавивших мир от уничтожения.

Шёл 1965 год. Мой друг Сергей Шишов, узнав о том, что я подыскиваю работу, предложил мне должность мастера производственного обучения во вновь открывающемся Монтажном техникуме. Это было среднее учебное заведение, подведомственное Минмонтажстрою (Министерство монтажного строительства). Там ему предстояло преподавать и по совместительству организовать работу учебно-производственных мастерских в качестве заведующего. Размер оплаты моей работы зависел от объёма нагрузки в учебных часах и по предварительным прикидкам, сделанным нами, она меня устраивала. Меня также устраивала работа вместе с другом, а после того как он мне сообщил, что заместителем директора по учебной части оформляется Г.Г Каленский, бывший директор техникума, который я закончил, все мои сомнения улетучились. Буквально на следующий день я был представлен руководству техникума, и вопрос о моём трудоустройстве был решён положительно. За меня подал голос и Каленский, что естественно вызвало у меня чувство признательности, но при этом я осознал и меру ответственности, налагаемую на меня этим поручительством. Этот человек в своё время оказал на меня благотворное влияние, серьёзно влиял на моё развитие, на формирование меня как личности, как молодого специалиста, содействовал в создании моей семьи.

Монтажный техникум готовился впервые открыть свои двери перед первым своим набором абитуриентов. Это было поколение подростков, получивших как не полное, так и полное среднее образование, молодых людей, пожелавших обрести знания и практические навыки в рамках выбранных профессий. С первого дня вступления в должность я окунулся в атмосферу оживлённой суеты и напряжённого ожидания чего-то праздничного и необычного, стремления как можно лучше подготовиться к этому празднику и доставить удовольствие всем его участникам.

Ознакомившись с программами учебно-практического процесса в рамках моей будущей деятельности, я отметил для себя, что обладаю необходимым запасом профессиональных знаний и практических навыков для выполнения предложенной мне работы. Единственно чему мне предстояло серьёзно учиться, так это умению обучать и воспитывать. Серьёзного опыта у меня в этой области не было, и это, естественно, не могло меня не беспокоить. Я пытался себя успокоить и обрести уверенность, внушая себе, что имею хороший опыт комсомольской работы, обладаю определёнными организаторскими способностями, все меня считают достаточно коммуникабельным человеком. Однако я понимал, что существует целый комплекс педагогических наук для подготовки специалистов в области обучения и воспитания и, что этим придётся серьёзно заниматься.