Дмитрий Зорин - Марш в никуда. Фрагменты памяти. Том II

Это сопротивление нашим действиям оказываемое определёнными лицами по занимаемым должностям наделёнными определёнными властными полномочиями, хоть и носило завуалированный характер, воспринималось комсомольцами, действующими в составе комсомольского прожектора как враждебное марксистско-ленинской идеологии. Оно требовало, как нам внушали ведения бескомпромиссной и беспощадной борьбы с «плохими руководителями, недальновидными коммунистами и комсомольцами, всеми мешающими советским людям строить, светлое будущее человечества – коммунизм» То, что эта борьба напоминала «сражения славного рыцаря с ветряными мельницами» мы тогда не понимали. Прозрение было впереди, а в то время мы были такими, какими нас лепили, начиная с семьи. Далее нас обрабатывали, используя разные идеологические установки, разрабатываемые для разных возрастных групп. Осуществлялось это через различные детские, молодёжные и другие общественные организации созданные большевиками ещё на заре советской власти. С изменениями общественной жизни в стране, изменялись и методы идеологической обработки населения, иногда на грани абсурда. Это было одной из причин, по которой некоторые из нас невольно, без какого либо умысла становились «неформальными лидерами» отдельных коллективов. Они были способны серьёзно влиять на происходящее, создавать общественное мнение и организовывать проведение тех или иных действий, не всегда совпадающих с намерениями отдельных руководителей или организаций, включая общественные. Меня не раз приравнивали к ним, и это создавало мне немало проблем. Нередко эти мои возможности использовались лицами, которым я симпатизировал, не догадываясь, что они вели свою карьерную игру.

Личная карьера меня в то время не занимала, поэтому я не стремился к пониманию тонкостей этих закулисных игр, и искренне поддерживал тех, в ком видел честных, порядочных, высококвалифицированных работников. Это, как потом оказывалось, не всегда соответствовало моим представлениям об этих людях. И, тем не менее, моя позиция всегда была бескорыстной, выражалась в бескомпромиссной форме, на что они сами были не готовы. Весьма вероятно, что их устраивало в лобовой атаке использовать неформальных лидеров, к коим относили и меня. Всё это я очень болезненно воспринимал. Особенно меня ранила нечистоплотность отдельных людей, к которым я испытывал искреннюю симпатию, близко сходился с ними, был готов грудью защищать их. Мне трудно передать чувства, которые я испытывал, наблюдая их перерождение. Когда они, не без моей помощи достигнув своих целей, становились приверженцами тех принципов, за отмену которых до этого ратовали, против которых организовывали борьбу.

Конечно, всё это кроме разочарований приносило мне и определённый жизненный опыт, заставляло меня с большей ответственностью относиться к принимаемым решениям, более критически воспринимать события, более осмысленно постигать практику науки общественных отношений.

В новой среде, «как в своей тарелке». Среди новых друзей – людей активных, неравнодушных душой, болеющих за общее дело. Второй слева я, четвёртый секретарь комитета

комсомола, 1965 год.

Несмотря на наличие негативной стороны, каждый такой случай закалял меня, обогащал знаниями, делал более жизнеспособным. Большевистский принцип «общественные интересы выше личных» был основополагающим для моего и ближайших к нему поколений, которому мы неуклонно следовали. Этот принцип превалировал у нас и в личной жизни. За небольшим исключением всё свободное от сна время суток у молодого человека моего возраста, занимающего активную жизненную позицию, в то время было заполнено, как тогда говорилось общественно-полезным трудом. Будь это трудовая или общественная деятельность. Время, затрачиваемое на общественную работу, зачастую в объёме было не меньше чем объём времени затрачиваемого на основную работу.

По моей загрузке в тот период личного времени, в том числе связанного с семейными обязанностями и заботами, оставалось ничтожно мало. Было бы неверным утверждение, что меня это тогда очень угнетало. Да простят меня мои близкие, коих я оделил вниманием по причине своей беспечности. Я с удовольствием транжирил своё свободное от основной работы время на работу в КП, на участие в рейдах городского комсомольского оперативного отряда, на, связанные с этим занятия спортом, на турпоходы с туристами комбината. Мне нравилась такая жизнь.

Мысли о том, что этим я в какой-то степени обедняю себя и свою семью взаимным общением, не приходили тогда мне в голову. Моя жена, будучи близка мне по возрасту, как мне казалось жила теми же представлениями о жизни и поэтому особых противоречий у нас не возникало. Мы были молоды, и как мне казалось, любили друг друга и довольствовались теми мгновениями, которые нам выпадали для совместного общения. Это время мы стремились использовать максимально насыщенно. Ходили в театры, в кино, в гости к друзьям и родным, принимали гостей у себя, занимались детьми.

У нас в ту пору было два ребёнка и времени на всё, конечно, не хватало, тем более что жена в то время совмещала работу с учёбой в институте.

Нам неоценимую помощь оказывали наши родители и родственники. Мы с их помощью могли себе позволить, пользоваться услугами нанимаемых нянь. В летнее время часто детей отвозили к бабушке на Украину, где они вволю отдыхали, закалялись, ели фрукты и получали заряд бодрости и сил для жизни в Сибири.

Как я уже раньше отмечал, свой отпуск мы с женой проводили по-разному. Иногда вместе с детьми отдыхали на Украине, или если мне выделялась путёвка, в санаториях. Иногда брали с собой кого-нибудь из детей. В этом случае супруга проживала в частном секторе, а для укрепления здоровья мы приобретали ей курсовку на оздоровительные процедуры. Я пользовался услугами, предусмотренными в путёвке, а в свободное от приёма лечебных и оздоровительных процедур время мы встречались и отдыхали вместе. Ездили на экскурсии организовано или самостоятельно, купались, загорали, ну, в общем, максимально использовали время, не ограничивая себя ни в чём, что было нам доступно.

В начальный период нашей супружеской жизни я иногда отдыхал со своими друзьями, как тогда называли «дикарями». В этом была своя изюминка, хотя я допускаю, что это не всегда нравилось моей жене. Я её не ограничивал, когда она ездила отдыхать одна без меня и мне это, надо признать было не совсем по душе. У меня было много близких мне по духу товарищей, но близких друзей было не много, да настоящих друзей и не может быть много. Одним из самых близких был Сергей Шишов, с которым у меня сохранились добрые дружеские отношения, и по сей день. В молодости мы любили с ним отдыхать «дикарями» в Крыму.