Дмитрий Зорин - Марш в никуда. Фрагменты памяти. Том II

Мы с женой и наши дети в окружении довольных бабушек. Крайняя – слева сидит тёща моего брата, или мама его жены Фаи, приехавшая к ним в гости

Мы не были готовы тогда к глубокому анализу и осмыслению этих явлений, так как считали их «родимыми пятнами» враждебного нам «лагеря капитализма» поэтому наши возможности изменить что-то могли проявляться только в форме критики. Любая другая форма, вызвала бы жёсткую немедленную реакцию со стороны большевистской власти.

Перед построением на демонстрацию в честь 46-й годовщины Октябрьской Революции. Я перед портретом, рядом со мною справа Начальник Управления Рудь П. И., далее начальник

конторы «Стройснаб», слева с ребёнком мой коллега

по отделу, впереди с плакатом комсомольский вожак. 1963г.

Это подтверждается многими имеющими тогда место и сегодня известными фактами протестов отдельных представителей общества, являющихся сторонниками его демократического преобразования, людей с высокой степенью гражданского самосознания и ответственности, которых власть называла «диссидентами» и подвергала жесточайшим репрессиям.

Для сравнения с сегодняшними возможностями большинства россиян хочу привести пример, который можно смело отнести к большинству населения представляющего моё поколение.

Я в кругу отдыхающих санатория «Дарасун» в Читинской

области во время прогулки в «Долину любви». 8 марта 1964 года

У меня, как и у многих моих сверстников, перенесших тяжести жизни военного и первые годы послевоенного периода иногда возникали проблемы со здоровьем. Я страдал язвенной болезнью желудка и находился на диспансерном учёте у участкового врача. Мне дважды в год, весной и осенью проводили обследование, при необходимости проводили стационарное лечение в больнице и нередко направляли на санаторно-курортное лечение в специализированные санатории страны. Иногда, если это совпадало с отпуском жены, мы ездили, вместе, при этом она размещалась на жительство в частном секторе, и мы брали ей курсовку на лечение или оздоравливание, а когда отпуск не совпадал я ездил один. Детей мы обычно оставляли у бабушки, мамы супруги в Украине, там им было больше раздолья.

Когда я ездил один, это вносило в наши с супругой отношение некоторый дискомфорт, который мы внешне старались не проявлять, но как мне казалось, внутренне он присутствовал. Жена при этом в форме шутки замечала фразу из одного расхожего тогда анекдота: – «ничего на том свете посмотрим, кто будет вентилятором». Мы почти ежегодно ездили в отпуск лечиться или отдыхать. А могут ли себе сегодня позволить граждане России с их доходами, я уж не говорю о пенсионерах.

Формы деятельности в сфере снабжения и сбыта имеют свои особенности, складывающиеся на протяжении очень длительного периода и передающиеся из поколения в поколение независимо от политических формаций. На основании этих особенностей выстроились определённые отношения между участниками этой деятельности, так называемые «негласные правила игры» . Эти правила, несмотря на нередкую нестыковку с утверждаемыми моральными нормами, а иногда и с законодательством, устраивали руководство организаций, предприятий, и отраслей, так как обеспечивали не только их функционирование, но и функционирование самой действующей государственной политической системы. Надо признать, эту деятельность отличал свой шарм, требующий определённого уровня профессионализма, овладеть которым, дано не каждому. С этим надо родиться, это надо иметь в крови. Мне однажды пришлось убедиться в этом.

Руководство управления, заметив мою коммуникабельность и способность контактировать на любом уровне системы главка, решило испытать меня на самом тяжёлом направлении снабженческой деятельности – выбивании выделенных плановых фондов от поставщиков. Меня пригласил к себе начальник Управления снабжения и сбыта Главкрасноярскстроя Рабинер, талантливый работник в этой сфере деятельности государственного уровня. Даже потом, много лет спустя находясь в преклонном возрасте и будучи очень больным, потерявшим зрение человеком, он не отказывал в консультации и помощи организациям различного даже самого высокого уровня и отдельным лицам. Мне льстило оказанное доверие со стороны руководства, и я горел желанием оправдать его. Передо мной была поставлена задача произвести отгрузку труб с Первоуральского и Челябинского трубных заводов. Собрав необходимые документы и выслушав напутствия опытных товарищей, я отправился в командировку с уверенностью, что решу поставленную задачу. Прибыв в Первоуральск, я после размещения в гостинице, отправился на один из гигантов металлургической промышленности, производивший необходимые нам трубы. Размеры предприятия были впечатляющи. Часть служб заводоуправления, чья деятельность была связана с внешней клиентурой, в том числе и отдел, сбыта, куда я направлялся, была размещена в здании находящемся за территорией завода. Около отдела и в нём толпилось много командировочного народа, прибывшего на завод с теми же, что и у меня целями. Наскоком мне прорваться в отдел не удалось, поэтому я вынужден был занять очередь, порядок движения которой мне сразу понять было не дано. Кого-то приглашали работники отдела, к кому-то они сами выходили, на это уходило не мене половины рабочего времени, поэтому с учётом других «форс-мажорных» обстоятельств к таким «честным » вроде меня очередникам уделялось внимание 20, максимум 30 процентов рабочего времени. Невольно на ум приходило сравнение с незабвенным Некрасовским произведением «У парадного подъезда» . Когда, наконец, удалось попасть в отдел к нужному чиновнику, мне вежливо сообщили, что фонды нам выделены, но таких как мы много и когда дойдёт очередь до отгрузки продукции в наш адрес неизвестно. Мои попытки объяснить, что невыполнение сроков отгрузки приведёт к срыву графиков строительства важнейших ударных строек страны, не произвели ни какого эффекта.

Со следующего дня начались мои «хождения по мукам». Начал я с начальника отдела, далее мой путь лежал к заместителю директора по снабжению и сбыту – результат нулевой. Я решил поднять на борьбу с бюрократией комсомол. Кто же ещё может помочь Всесоюзным ударным комсомольским стройкам. С их помощью я оказался в парткоме завода, откуда состоялся разговор с директором, но всё вернулось на «места свои». Все соглашались, все выражали готовность помогать, но никто, ничего не мог сделать. Я не собирался смириться с неудачей и на следующий день отправился в горком комсомола, а затем и в горком партии. Результат – ноль. Вечером, как уговорились, докладываю по телефону обо всех своих действиях Рабинеру, и получаю обескураживающее меня указание, прекратить всякие действия в Первоуральске, и направляться в Челябинск.