Дмитрий Зорин - Марш в никуда. Фрагменты памяти. Том II

В силу общительности характера я быстро познакомился с другими работниками конторы, а затем и управления и обрёл новых друзей. Встав на комсомольскиё учёт, я сначала выполнял отдельные поручения, а потом по рекомендации комсомольской организации управления был избран членом комитета комсомола главка. Конечно новое для меня дело, в силу особой специфики, с которой мне не приходилось ранее сталкиваться, вызывало у меня тревогу за свои способности справиться с этим поручением. Меня окружали опытные в своём деле профессионалы, но их отношение ко мне как к новичку было благожелательным и равноправным, исключающим появление комплекса неполноценности.

Шел 1963 год, мы ждали прибавления в семье, к осени у нас должен был появиться наш совместный ребёнок, вся жизнь была наполнена этим ожиданием и заботами, связанными с этим событием. Этим жили не только мы с женой, но и наши родители и родные, особенно мои, потому что это предвещало им переход в новое качество. Они в отличие от моей тёщи и других родственников моей жены впервые становились бабушками, дядями, тётями и так далее. У тёщи жили внучка, дочь брата моей же жены, живущего с матерью и внук Юра, наш сын, а у нас это всё было вновь.

Наш сын Юра на детской площадке в парке, в период жизни у бабушки в Украине, 1963 год

Приобретались необходимые для такого случая вещи и предметы, по всяким приметам и признакам строились предположения о том, кто родится – мальчик или девочка. Почему-то большее подтверждение получало предположение о мальчике. Мы с женой желали тоже мальчика, и наши ожидания оправдались, 13 сентября 1963 года на свет появился один из продолжателей родословной Зориных, наш сын Константин.

У нас родился второй сын, которого мы назвали в память

моего отца Константином, 1963 год

До его появления у нас второго сына моя супруга была несколько раз беременна. Один раз родившийся ребёнок и тоже мальчик умер, прожив всего несколько часов из-за гемофилии, причиной наличия которой я считаю себя. Было ещё неудачи, но, слава Богу – он и жена подарили нам ещё одного сына. Всё прошло благополучно и мама, и ребёнок чувствовали себя удовлетворительно. Я, конечно, ощущал себя счастливейшим из отцов, но к осознанному отцовству, требующему проявления не только отцовских чувств, но и несения родительских не связанных с материальной стороной обязанностей, я ещё не был готов. Это я уже осознал через несколько лет, когда может быть запоздало, но обрёл необходимый жизненный опыт. Мы ведь дети войны хоть и взрослели быстрее более поздних сверстников, но в чём-то и отставали от них, детей развивающихся в нормальных условиях.

Один из моих современников, который помогал мне в корректировании и редактирования рукописи этой книги, считал что подобные, как он выразился «откровения» неинтересны читателю и могут вызвать неприятные чувства у моей бывшей жены. Может он и прав. И всё же я в своей работе над жизнеописанием своего поколения на своём примере стремлюсь обратить внимание молодёжи, вступающей в самостоятельную жизнь, на возможность проявления в ней различных неожиданных, в том числе, и неприятных обстоятельств. С тем чтобы они, столкнувшись с ними, могли быть к ним готовы и, веря в счастливое их завершение, готовы были преодолевать эти трудности.

Возможно, на мою работу оказывают влияние моя многолетняя педагогическая и воспитательная практика и жизненный опыт. Возможно, этим вызваны мои, как покажется отдельным читателям «ненужные излишества» но я, будучи привержен принципу: что если опыт жизни моего поколения, хоть кому-то окажется, полезным, стараюсь рассказать о нём. Вся наша семья, включая наших родителей, искренне радовались появлению на свет нового члена семьи, но самым счастливым человеком была моя жена. Хотя она скрывала свои мысли, но всем окружающим было понятно её неуёмное желание как можно быстрее родить ребёнка, даже когда роды угрожали её здоровью. Она стремилась укрепить семью, и все к этому относились с пониманием и сочувствием, о чём я уже упоминал выше.

Моя жена хотела назвать сына Димой, в память об умершем до этого после родов ребёнке, которого тоже тогда назвали Димой в честь моего деда, революционера-большевика, о котором я писал в первой книге.

Это, как про себя считала моя жена, должно было укрепить нашу семейную базу. То, что она именно к этому страстно стремится, не для кого из окружающих не было секретом. Это было её право, и все относились к этому с уважением и пониманием. Так как мы ещё раньше условились, что если будет мальчик, то право на имя получаю я, а если девочка, то имя ей будет давать семейный совет, то ни у кого не вызвало удивления имя Костя, которым мы назвали ребёнка. Память о погибшем на фронте отце была для меня и моего брата священна. Я думаю, что это свойственно всем нашим сверстникам, потерявшим в войне своих родных и близких. Именно в наших детях как бы возрождались погибшие в Отечественной войне наши родные, кому не суждено было стать для них дедами, бабушками и другими положенными в этих случаях родственниками. Как многие утверждали, мальчик уродился в Зориных, и мне очень хотелось в это верить. Это был черноглазый с чёрными волосами смуглый бутуз с ямочками на щеках и двумя точками на складке подбородка свойственными его отцу и деду, которому не суждено было его узнать.

Конечно, появление нашего совместного ребёнка наполнило нашу жизнь новым содержанием, новыми заботами, новыми планами. Я вообще не имел опыта обращения с грудным ребёнком, а у моей жены он был очень ограничен. Дело в том, что выхаживанием её первенца занималась бабушка, её мама, к которой он был привезён с трехмесячного возраста и через два месяца оставленном у неё дочерью, так как молодой маме надо было заканчивать учёбу в техникуме. Студенческие общежития не были приспособлены для проживания одиноких мам с детьми, тем более с грудными детьми. Мы тогда ещё не были с нею близко знакомыми, и о нашем союзе даже не мыслилось, хотя это было не за горами, где-то около года, но в, то время каждый жил своей жизнью.

На тот период моя мама работала, и в полной мере помогать нам в уходе за ребёнком не могла. Поэтому для решения этой проблемы жене надо было или идти в отпуск без содержания на работе и в академический отпуск в институте, или брать на первых порах няню, а потом отдавать ребёнка в заводские ясли. Мы склонились ко второму варианту и наняли няню, которая поселилась у нас, и нас уже стало четверо.