Валерий Есенков - Иоанн царь московский Грозный

Тягость последствий щедрой раздачи жалованных грамот для казны и благополучия великого князя ощутилась давно, Иван-то Васильевич, дедушка, сперва резко сокращает пожалованья, в конце же правления вовсе перестает жаловать подручных князей и бояр теми грамотами, которые освобождают от даней и пошлин, не исключая монастыри, понуждая владетелей, архиереев, игуменов и архимандритов служить великому князю доходами, а вместе этой нерадостной мерой указывая на их подручное, подчиненное положение на Москве. Великий князь Василий Иванович, батюшка твой, царь-государь, долгое время следует мудрому завету отца и жалованных грамот не выдает, затем нужда, несговорчивый наш господин, принуждает пожалования возобновить, однако в ограниченных довольно размерах, а три года спустя вновь воздерживается ублажать льготой и привилегией самолюбьице и аппетит подручных князей и бояр. Зато в смутное время боярских самовольных правителей жалованные грамоты выдаются бессчетно, большей частью полные льготы и привилегии получают монастыри, причем грамоты жалуются кем ни попало и всякому, кто желал и не смущался на мзду, отчего безданными и беспошлинными становятся чуть ли не все, разве что окромя ленивых и праздных, а в казну не с кого и не с чего взять.

Алексей Адашев не голословен, читает грамоты, указывает на выписки, сделанные по его указанию писцами в Казенном приказе из книг, выкладывает ровные столбики писарской вязи, в которых бесстрастно подсчитано число десятин дворцовых, черных, вотчинных, поместных, митрополичьих и монастырских, суммы даней и пошлин, тамги, денег ямских, полонянных, пудов меда и воска, железа, сала, льна, конопли, которые показывают попутно, сами собой, что писцы царя и великого князя даром его хлеб не едят.

Иоанн слушает, смотрит и видит: пользуясь безгласным его малолетством, его обобрали кругом, Бывало он сокрушался, что Шуйские в бесчинствах своих дошли до того, что стащили золотые блюда, так те покражи были сущие вздоры, мелкое воровство, а в этих записках, исчислениях, суммах уже не мелкое воровство из государева сундука, оставленного без присмотра несмышлением отрока, а прямая татьба, открытый разбой среди белого дня, грабеж похуже татарского. От татар отобьемся, Бог даст, это он решил твердо-натвердо, как отбиться от князя, от боярина, от игумена и архимандрита, от наместника и волостеля, которые все у него под рукой, а управы на них не находится? Что же, на всех подручников тоже войной?

Награбленное необходимо вернуть, конечно, из справедливости, а также из горькой нужды, ему позарез надобно вырвать из жадных рук подручных князей, бояр и монахов свои земли, свои дани и пошлины, без которых не нынче, так завтра у него не останется войска, вернуть деньги ямские, без которых не наладишь почты, не отправишь гонца, не поправишь дорог, вернуть полонянные деньги, без которых не выкупишь пленных, разве он нехристь какой позволять измываться над православными иноверцам. Надо, надо вернуть, а миром не отдадут, все как один поднимутся против него.

Собственные права Иоанн всегда защищает без колебаний, не оглядываясь, не высчитывая последствий, не обращая внимания на опасности, которые ему, без сомнения, угрожают и спереди и со спины. В нем оскорблен великий государь, помазанный Богом, в нем унижен человек с непримиримым и властным характером, в его болезненно-подвижной, податливой памяти вновь бродят зловещие тени недавних ещё надругательств, в его душе вдруг принимаются жесточайше звучать голоса его хозяйственных, оборотистых, прижимистых предков, возвысивших не чем иным, как жилистым скопидомством Москву, ни под каким видом не упускавших своих прибытков и выгод, так что его дедушка отправлял иноземным послам на жаркое баранов из собственных закутов, а шкуры требовал возвратить на хозяйские нужды. Ни один из внуков и правнуков Калиты не позволил бы никому из подручных князей и бояр отторгнуть и пяди черных земель, и полушки вперед исчисленных поступлений с доходных статей, да и кто бы решился их обобрать так непомерно и подло, как обобрали его? Не сносил бы тот разбойник и тать головы. Ничего удивительного, что Иоанн тут же принимает крутое решение, от которого не могут не содрогнуться подручные князья и бояре, игумены и архимандриты, даже митрополит, тоже не постеснявшийся стащить кое-что и прирезать к двору своему. Алексей Адашев получает приказ: отпуск кормлений наместникам и волостелям высчитать до алтына, до медной деньги и впредь строжайше карать за превышение хотя бы охапкой старой соломы или четвертью ржи, затем, что для подручных сквернее всего, учинить пристрастную, придирчивую проверку всех жалованных грамот и не подтверждать тех, которые выданы в последнее время, начиная со смерти отца, впредь новых жалованных грамот не выдавать. К этим распоряжениям Иоанн прибавляет поручение важное, свидетельство его честных намерений и верности данному слову: подготовить новый Судебник, свод законов, по которым он станет судить всех охотников до чужого добра.

Бесстрашный он все-таки человек, сеет ветер, красной тряпкой дразнит не одного, а целое стадо разъяренных быков.

Камень брошен и покатился с горы, уже ничего нельзя изменить. Начиная с этого важного дня, когда отдан приказ о тарханах, придется двигаться всё вперед и вперед, если он не захочет быть погребенным под вызванной им же самим, всесокрушающе летящей лавиной жадности, недовольства, проклятий, за пазухой запасенных камней, в любую минуту готовых обрушиться на него, ненависти, вражды, вплоть до жажды его погубить.

Преобразования замышляются и проводятся в жизнь не добродетельными человеколюбивыми деятелями, которые жаждут отвлеченного, большей частью несбыточного добра, тем более не мечтателями, благородными, наивными и смешными, не либералами и балалаечниками, которые голыми руками любую беду разведут. К преобразованиям принуждаются те, кто имеет власть и тесним обстоятельствами, кто при этом умен, решителен и непреклонен в борьбе, всегда очень просто, без декламаций, без предварительных планов, чаще всего неосознанно, без предвиденья, без дотошного просчета возможных последствий, которые, как равнодушно свидетельствует история, никому не дано просчитать. Преобразования коренные, с вековыми последствиями начинаются с удовлетворения будничных, неотложных потребностей государства, которые, в сущности, у всех на виду, да никому на ум не приходит взяться за них.

У Иоанна таких будничных, неотложных потребностей больше, чем надо. Татар необходимо угомонить навсегда. Это понятно даже младенцу, до того эти хищные варвары осточертели всем и каждому на Русской земле. Чтобы угомонить татар, необходимо подготовить хорошо вооруженное, главное – боеспособное войско, эта необходимость тоже понятна даже младенцу, ещё не успевшему познакомиться с тем, сто такое война. На вооружение, на подъем боеспособного войска необходимы громадные деньги, не менее чем две трети доходов казны, причем её доходов в лучшие годы, а по нынешним временам едва ли достанет всех доходов казны, казна же пуста. Стало быть, необходимо наполнить казну, однако источники обложения значительно и бессовестно урезаны разрезвившимися на поле подручными государя, пока государь был слабосилен и несмышлен. Как же в таких обстоятельствах должен поступить государь, даже ели он залетел на царский стол дурак дураком?