Григорий Родственников - Воин Севера. Сборник остросюжетных рассказов

К нашему удивлению, пират и не подумал спасаться бегством. Как потом выяснилось, он и не мог этого сделать, ибо днище его корабля сильно поросло ракушками. Бразильцу ничего не оставалось, как принять неравный бой. Дрался он отчаянно. Я даже думаю, что если бы пират успел совершить кренгование, он причинил бы нам еще более значительный ущерб. Лишенная маневренности двадцати пушечная флибустьерская бригантина чуть не отправила на одно один из наших кораблей и еще у двух напрочь снесла весь такелаж. Но чудес не бывает. Мы взяли мерзавца на абордаж. Еще до того, как наши корабли с глухим стуком столкнулись бортами, я, совершив немыслимый прыжок, очутился на вражеской палубе, вооруженный сразу двумя шпагами. Мне было плевать, что мои солдаты замешкались, и я сейчас противостою почти тремстам головорезам. Ненависть к убийце моего отца заставила меня забыть об осторожности. Я превратился в беспощадную машину для убийства. Я колол, рубил, уворачивался от нацеленных на меня ударов и снова колол и рубил. Когда мои солдаты посыпались на пиратский корабль, у моих ног уже громоздилась изрядная куча мертвых тел. Пираты видимо не ожидали от меня такой бешеной ярости, но вскоре пришли в себя и бой вспыхнул с новой силой. В этот момент я боялся одного: Бразильца убьет кто-нибудь другой.

– Бразилец мой! – заорал я что есть мочи. Но из-за грохота выстрелов и лязга стали, меня навряд ли кто-нибудь услышал.

В такой кровавой сече мне еще не приходилось участвовать. Мои сапоги скользили на человеческих внутренностях, пот застилал глаза, камзол был изорван в клочья, а мой клинок, мой толедский клинок, спасавший меня от вражеских шпаг, рапир, абордажных сабель и даже алебард, сломался…

Но слава небесам! Я увидел Бразильца! Прикончив пару негодяев, отделяющих меня от вожака пиратов, я вступил с ним в схватку. Увернулся от окровавленной абордажной сабли и вонзил обломок клинка ему в плечо. Бразилец взвыл и выронил саблю, а я нанес ему удар в лицо рукояткой шпаги.

Он извивался у моих ног, рычал и хрипел. В припадке бешеной злобы, пытался прокусить мои сапоги. А я осатанел от ярости. Я избивал негодяя ногами с мрачным удовлетворением замечая, как ослабевает его сопротивление. Несомненно, я забил бы его на смерть, если бы мне не помешали. На мне повисли наши офицеры. Кто-то увещевал меня:

– Успокойтесь, дон Хуан! Пираты сдались!

Я обвел мутным взглядом палубу. Оставшиеся в живых флибустьеры смотрели на меня с ужасом, а у моих ног, в луже крови, валялся легендарный Рок Бразилец.

Словно в тумане до меня доносились голоса:

– Негодяй получил сполна. Этого голландского ублюдка хочет видеть сам король.

Я с трудом нагнулся, подобрал свой сломанный клинок и побрел прочь.

Позже Бразильца действительно отправили к нашему монарху, который очень желал взглянуть на самого знаменитого пирата Тортуги и Ямайки. Вот только доподлинно известно, что до Испании пират не добрался. Ходили разные слухи. Кто-то говорил, что Бразилец удрал, другие уверяли, что он предпочел покончить жизнь самоубийством, прыгнув в море, но мне, кажется, более правдоподобной версия сержанта береговой охраны, что гордый испанский капитан, перевозивший пирата, не выдержал постоянных насмешек Бразильца и попросту приказал вздернуть его на рее, вопреки приказу короля. Как бы там ни было, больше о проклятом пирате я не слышал. Его имя исчезло с просторов карибского бассейна.

Забегая вперед скажу: Пройдет каких-то десять – пятнадцать лет и из мрачных углов преисподней, вылезут такие монстры, что перед их кровавыми деяниями, померкнут все преступления Рока Бразильца. Но меня к этому времени уже не будет на Эспаньоле.

* * *

После пленения Рока Бразильца я чувствовал какую-то опустошенность. Я устал от постоянных сражений и убийств. Мне вдруг нестерпимо захотелось покоя. Во сне мне снилась Фландрия. Я задыхался от пряных запахов тропиков и проклинал удушливую жару и москитов. Кроме того, новый губернатор острова, дон Бернардино де Менесеса Бракамонте-и-Сапату, граф Пеньяльба, не слишком благоволил мне. После разговоров с ним, я страшно злился, а порой, мне хотелось убить его. Этот напыщенный вельможа приказал удалить испанский гарнизон с Тортуги, разрушить все фортификации и затопить в двух проливах острова несколько старых судов, наполненных камнями. Этот осел полагал, что таким образом он сможет запереть вход в гавань Тортуги. Я спорил с ним до хрипоты, но лишь добился того, что меня перестали пускать на военные советы. И я, возможно, свихнулся бы от черной меланхолии, но меня спасла донья Азусена. Эта милая девушка согласилась выйти за меня замуж. Через год она подарила мне сына. Тогда я твердо решил покинуть Эспаньолу. Напрасно дон Карлос уверял меня, что во Фландрии я не обрету желаемого покоя, ибо алчные французский и испанский монархи, никак не могут поделить между собой эту чудесную страну. На улицах постоянно вспыхивают дуэли между французами и испанцами, льется кровь и звучат выстрелы. Но я был непреклонен. Единственное, что останавливало меня, это моя бедность. За столько лет пребывания в самой богатой кастильской колонии, я не слишком разбогател. А отправляться во Фландрию с худым кошельком мне казалось неразумным.

Мне помог случай.

Однажды мой друг дон Карлос Диего де Васкес предложил мне поохотиться на черных пантер.

– Спасибо, дон Карлос, – ответил я. – Но я не охочусь на беглых негров.

– Что вы, дон Хуан! Я говорю о настоящей черной кошке! Её выследили мои слуги!

– Полноте! Со времен Кристобаля Колона, на острове не осталось ни одной черной пантеры. Их всех истребили вместе с индейцами.

– И, тем не менее, мои слуги видели её! Так что берите свой лучший мушкет и в путь! Уверен, донья Азусена будет счастлива получить шкуру этого прекрасного зверя!

Мой друг оказался прав. Настоящая черная пантера. Грациозная кошка возлежала на стволе поваленного дерева и самозабвенно вылизывала широкую, как лопата лапищу, покрытую густой лоснящейся смоляной шерстью.

Мы подкрадывались к ней с нескольких сторон. И хотя, я никогда не был заядлым охотником, меня охватил азарт. Мне хотелось непременно самому пристрелить этого редкого хищника.

Пантера почуяла нас. Черная тень скользнула с дерева, прижалась к земле. Из высокой травы выглядывал лишь кусочек ее головы. Я поднял мушкет, но расстояние было еще слишком велико. Я сделал шаг и вдруг с шумом и треском провалился в яму.

Яма оказалась глубокой. При падении я сломал руку и потерял сознание от боли.

Очнулся я от криков моего слуги Гансалеса:

– Господин, вы живы?!

– Жив. – прошипел я и с трудом сел. Огляделся. Вокруг меня громоздились какие-то глиняные сосуды. Восемь штук. Шесть из них были заполнены каким-то едким порошком, вдохнув который я чихал и кашлял до рвоты. Зато в двух оставшихся было золото! Много золота в виде грубо выплавленных украшений. Без всякого сомнения, это был тайник еще со времен индейцев. Так я стал богачом.