Григорий Родственников - Воин Севера. Сборник остросюжетных рассказов

Восемь лет минуло со дня кончины моего друга. Его буканьерский мушкет висит у меня над головой, рядом со сломанным толедским клинком.

На улице слышна пальба. Шальная пуля впивается в стену рядом с моей головой. Я улыбаюсь. Я слишком стар, чтобы чего-то бояться. Все что у меня осталось это мои воспоминания. Я закрываю глаза. Реальность расплывается. Я полной грудью вдыхаю пряный аромат тропиков. Над моей головой колышутся пальмы. Я стою на опушке. А с другой ее стороны из леса выходит шевалье Анри де Бланше. Молодой и веселый. Он приветливо машет мне рукой.

– Здравствуй, Анри!

Они появились внезапно. Из предрассветного липкого тумана вынырнула оскаленная драконья морда и угрожающе нависла над берегом, гипнотизируя страшным безжизненным взглядом жителей деревни. Полосатый парус, еле различимый в сером мареве, трепетал на ветру и издавал глухие хлопающие звуки. В мертвой тишине, они слышались пугающе громко, словно неведомый злой дух колотил в огромный барабан. Даже сторожевые псы забыли, как лаять и трусливо жались к ногам хозяев. А люди окаменели от ужаса. Животный страх выворачивал внутренности и выжигал глаза. С обреченностью жертвенных овец, они смотрели на огромных страшных людей, лениво спрыгивающих с ладьи и бредущих к ним с глумливыми ухмылками победителей. Никто из пришельцев даже не извлек меча. Зачем? Здесь не с кем было воевать.

Когда до разбойников оставалось не более половины полета стрелы, одна из женщин истошно завопила:

– Нурманы! Нурманы!

Этот крик послужил сигналом. Люди закричали, заметались, бросились врассыпную, натыкаясь друг на друга, падая. Наиболее разумные бросились к лесу, надеясь схорониться от лихих людей в непролазной густой чаще. Но было поздно. Викинги не собирались терять пленников. Среди высоких елей матово сверкнули стальные шлемы. Бородатые громилы с хохотом хлопали в ладоши, свистели и улюлюкали. Несчастные беглецы с воплями повернули назад, где их уже ждали другие злодеи.

Милава вздрогнула и проснулась. Какой жуткий крик. Так кричала мама, когда брата задрал голодный медведь. Она разбросала в стороны уютное, пахнущее молоком сено, выскочила во двор и остолбенела. Милава много раз слышала леденящие душу истории о кровожадности разбойников с севера. Знала, что эти нелюди едят человечину и пьют кровь младенцев, но то, что открылось ее взору, заставило ее открыть рот в немом вопле.

Повсюду валялись окровавленные тела соплеменников. Оставшиеся в живых метались по двору, оглашая окрестности истеричными воплями. Захватчики хохотали. Ловили приглянувшихся им женщин и тут же насиловали. Другие разбойники сгоняли селян в кучу, придирчиво оглядывали и если решали, что такой раб мало пригоден в хозяйстве, убивали. Делали они это небрежно с привычной ленцой. В их языке не существовало слово милосердие. Седой викинг ухватил старую Смеяну за волосы, чиркнул ножом по горлу и, не дожидаясь пока труп упадет на землю, потянулся за ее маленьким внуком. Милава зажмурилась. Она забыла, как дышать. И очнулась лишь, когда услышала крик мамы.

Здоровенный нурман, заросший рыжими волосами до самых бровей ухватил маму за шею, притянул к себе, утробно зарычал и лизнул ее в щеку. Женщина сжалась от ужаса, а викинг захохотал и одним рывком разодрал на ней рубаху. И тут появился отец. В его руках были вилы. Выставив свое оружие вперед, он смело ринулся на врага. Нурман засмеялся громче, отшвырнул женщину прочь и легко уклонился от выпада. Милава даже не поняла, когда он успел выхватить меч. Похоже, что тот сам прыгнул ему в руку. Викинг играючи перерубил древко, а потом отсек отцу руку. Сначала правую, затем левую. Небрежно смахнул голову с плеч. А потом… Потом он повалил маму на траву и навалился сверху. Милава опустилась на колени и завыла. Завыла громко, надрывно.

Кто-то ухватил ее за волосы, вздернул на ноги. Какой-то нурман оттянул ей подбородок и придирчиво осмотрел зубы. Затем ее пихнули в спину и погнали в сторону понуро бредущих односельчан. Она оглянулась. Ее родители неподвижно лежали на земле. Позже ей расскажут, что мама сильно сопротивлялась и рыжий нурман свернул ей в бешенстве шею. А еще она посмотрела убийце в глаза. Он деловито заплетал разлохматившуюся косичку, но почувствовал ее взгляд, прищурился, разглядывая маленькую девочку, глумливо подмигнул. Милава оскалилась и погрозила ему крошечным кулачком. Брови нурмана удивленно взлетели вверх. Он скорчил страшную рожу. Потом не выдержал и захохотал. На губах пена, на шее маленькая сверкающая статуэтка, которая раскачивалась в такт хохота и колотилась о его широкую, как большая бочка грудь.

Она понуро сидела на корме отплывающего драккара, уткнув заплаканное личико в колени. Лишь раз она взглянула в сторону родного берега. Там, где прошло ее детство, клубился густой черный дым.

* * *

Ей снился Вятко. Голубоглазый словенский юноша пять лет назад купленный хозяином в Селунде. Без него она давно бы забыла певучий родной язык, а теперь она каждый день искала встречи со смешным веснушчатым трэлем, таким же рабом, как и она сама. Она опускала голову на его плечо и млела, слушая его тихий шепот: « Милавушка, Лебедушка моя, птаха моя ясноокая».

Ее участь была не слишком тяжелой. Норвежцы рачительные хозяева и без нужды не причиняют вред своей собственности. Уже десять лет её домом был скалистый продуваемый северными ветрами фиорд. А вместо теплой веселой речки, у ног рокочет холодный пенный океан. Она привыкла. И уже не вспоминала Гардарику, так здесь называли её далекую Родину. Ей дали новое имя. Гудрун. Старое казалось нурегам нелепым и непристойным. Гудрун так Гудрун. Рутинная женская работа: молоть зерно, стряпать, доить коз. Была и еще одна обязанность: дарить утехи мужской половине рода. Два рослых хозяйских сына особо выделяли красивую словенскую рабыню. Да и сам хозяин, Магнус Хромой, при случае не отказывался задрать ей подол. Все это она воспринимала спокойно и отрешенно. Мужики есть мужики. И мрачно улыбалась, когда хозяева удивленно спорили, почему до сих пор никому не удалось осеменить её. Это была ее тайна. Еще в первый год пребывания в фиорде, маленькую смышленую девочку приметила старая ведьма Аудхельга, целительница и ведунья. От нее Гудрун узнала много древних рецептов врачевания, наговоров и приворотов. Научилась разгадывать сны и вещать будущее. Ее статус заметно возрос, особенно после смерти Аудхельги. Лекари и вещуньи всегда особо ценились на Севере. Слыша недовольное бурчание младшего сына Магнуса: « Девка справная, но порченная. По всему видать, ведьма. Не зря старая корга взяла ее в ученицы», она смеялась: Думайте что хотите, люди Севера, но рожать трэлей я вам не буду.