Людмила Рогочая - Кубанский шлях. Исторический роман

Вскоре барин собрался на именины. Фрол запряг лошадь, и они поехали на другой конец города. На обратном пути у коляски отлетело колесо, и кучер часа два надевал его на ось. Домой прибыли поздно. Александр Петрович лёг спать, а Фрол поспешил в Слёзки. На пасеке Авдея не было. «Наверное, у Марфушки, прощается», – сразу подумал Фрол.

Уже светало. Избу девки нашёл он нескоро, был всего-то здесь один раз и то давно. На робкий стук в оконце светёлки почему-то вышел её отец, высокий, плечистый старик. Остро глянул на Фрола. Одновременно приоткрыла окно заспанная Марфа. Увидев Фрола, вскрикнула:

– Что с Авдеем?

Фрол понял, что Авдея у неё не было, ничего не ответив, развернулся и бросился прочь. «Может быть, Авдей где-то задержался и придёт позже?» – чаял Фрол. Ему не хотелось верить в предательство товарища, но сомнение уже закралось. И голову сверлила мысль: «Дурак я. Что наделал, а? Зачем пошёл к Марфе? Ведь её отец был целых два срока десятским. Беглых переловил без счёту….».

А тот действительно, недолго думая, запряг лошадку и отправился прямо к сотскому, хорошо ему знакомому по прежней службе. Старик не сомневался, что Авдей ударился в бега. Надобно его поймать и наказать. Он надеялся, что таким образом избавится от прилипчивого ухажёра дочери.

Быстро холодало. Через крышу ветхого строения, бывшего когда-то барской пасекой, проглядывали звёзды. «Эх, не догадался прихватить зипун», – сокрушался Фрол. Прилёг на шаткие полати, кулак под голову. Но уснуть не мог. Невесёлые мысли овладевали им: «А если всё же Авдей обманул его? Куда бежать? Или вернуться? Будут спрашивать про Авдея…. Сказать, что ни о чём не ведаю. А если Авдей всё выскреб, а вину свалят на него, Фрола? Запорют до смерти. Сколько крепостных под плетьми испустило дух! Несть числа им. Что делать? Думай, Фролка, думай!».

Но додумать ему не дали. Сорвав хлипкую дверь пасечного домика, два дюжих десятских свалили Фрола с полатей и, заломив руки, туго связали их верёвкой. Один из десятских жалостливо посмотрел на парня и тихо молвил:

– Прости, малый, должность у нас такая.

– И куда вы меня?

– Пока в камору, потом барину, а там, глядишь, в солдаты или на каторгу, как твой господин решит.

– Тебя не спросят «куда», дубина, – оскалился второй, подталкивая Фрола к выходу.

Александр Петрович проснулся поздно. Некстати побаливала голова, и он ещё с полчаса нежился в постели, предаваясь мечтам. «Однако пора вставать. Нужно встретиться с Мироновым, ударить по рукам, опять же обмыть…», – довольно подумал он и позвал цирюльника:

– Авдюшка! Умываться!

Тишина.

– Кому говорю, умываться! Разленился, раб лукавый! Авдюшка! Кому сказал, подать умываться! – он начинал злиться.

В покой бочком вошла Ефимья.

– Вы изволили почивать, барин, – заикаясь, выдавила из себя она, – не хотела беспокоить. Авдея и Фрола дома нету.

– Как нет?! Где же они? – в гневе воскликнул Александр Петрович.

Кухарка виновато пожала плечами:

– Не знаю. Никто не видел, как уходили.

– Вон!!! – завопил барин, – и Ефимья всё также боком выскользнула из комнаты.

Да…. Такого от своих слуг Александр Петрович не ожидал, видно, пронюхали, скоты, о предстоящей сделке.

Первая мысль – сокровища! Он прятал их под полом, и ни одна живая душа не могла об этом знать.

Алексей Петрович отодвинул кровать, привычным движением поддел доску над тайником ножом. Пусто! Мешок с самым ценным добром и деньгами исчез!

– Ах, подлые холопы! Мерзавцы! Авдюшка подсмотрел, гадина, куда я прячу! – схватился он за голову, – всё унесли! Мечты, чаяния, надежды на счастливую, обеспеченную жизнь. Господи, я беден, беден, как последняя церковная крыса. Да я – нищий! А как же столица, дом, Лизонька, её счастие!?

В бешенстве Александр Петрович стал крушить свою жалкую мебель. Его трясло. В конце концов, он сел на пол и заплакал от бессилия, от невозможности что-либо изменить.

Царапнулась в дверь Ефимья:

– Барин, чай кушать не изволите?

– Не беспокоить! – рявкнул он во всё горло и поперхнулся собственным криком. В голову лезли дурные мысли: «Подстеречь, убить аспидов и вернуть своё. Так, где ж их искать? Ищи ветра в поле. А если и найду, двоих не осилю. Нет, надо к исправнику. Но не скажешь, что ограбили, в чём и загвоздка. Все знают, что у меня нечего красть».

Было далеко за полдень, а барин всё ещё не пришёл в себя. Пропустил и завтрак, и обед.

Залаяли собаки. Чужой во дворе! Александр Петрович выглянул в открытое окошко и увидел у забора десятского Захара. Тот кричал через ограду Никодиму:

– Передай барину, что Фролку споймали! На старой пасеке, в Слёзках! В каморе сидит. Пусть барин зайдут к исправнику.

– Передам, Захар Ефремыч, – Никодим направился к дому, но барин остановил:

– Не трудись. Слышал сам.

Знакомый исправник встретил его приветливо. Он был доволен, что так быстро поймали беглеца, и предложил Барятинскому, согласно закону, или забрить Фрола, или выпороть с последующей отправкой на каторжные работы.

– Сначала я поговорю с ним, если позволите?

– Что ж, сейчас приведут.

– Господин исправник, не могли бы Вы нас оставить наедине?

– Вообще-то, не положено, но только из уважения к Вам, Александр Петрович. Я, пожалуй, пройдусь немного. Засиделся с бумагами. Только недолго. Как закончите, позвоните в колокольчик и преступника уведут.

Через некоторое время Фрола ввели в кабинет. Вид у него был потерянный.

– Где, – схватил барин Фрола за ворот рубахи, – где, сам знаешь что?

– Не знаю. Я с Вами был. Пришёл – Авдея нет. Думал, что-то с ним случилось. Вчера с утра он про Слёзки говорил. Вот я и пошёл…

– Ты и не собирался бежать? – спросил вкрадчиво.

– Не-а, – прикинулся дурачком Фрол.

– И не знаешь, где Авдей?

– Не-а.

– Врёшь, холоп! – взревел Залесский. – Заладил: «не-а да не-а». Я тебя насквозь вижу! Вы сговорились ограбить меня и бежать. Да я до смерти запорю, если не скажешь, где мой мешок. Где? Говори!

Лицо барина покраснело, глаза налились яростью. Он тряс Фрола и уже не мог остановиться.

– Где Авдей, пёс шелудивый? Где прячется этот подлец?

Холоп смотрел на барина чистыми, правдивыми глазами, и у того даже закралось сомнение: может быть, Авдей действовал в одиночку. Он такой – хитрый, опытный, подлец. Но и этот хорош!

– Ах, не знаешь? Скоро узнаешь, узнаешь почём фунт лиха.

Фрол стоял на своём:

– Хоть убейте меня, барин, но ей Богу, не знаю ничего, о чём Вы спрашиваете.

Александр Петрович двумя руками схватил кучера за горло и сдавил его:

– Я задушу тебя, и мне за такую гниду, как ты, ничего не будет.

Фрол отрицательно дёргал головой, не в состоянии произнести и звука.

Барин, трясясь от ярости, продолжал сжимать ему горло и орать: