Анатолий Азольский - Полковник Ростов

15.30, о Штауффенберге ни слуху ни духу. Но слово прозвучало: «покушение»! И несколькими минутами позже Ольбрихтом отдаются первые приказы о начале операции по плану «Валькирия»; тремя часами раньше его доверенные офицеры разъехались по частям гарнизона, а командующему самим гарнизоном предложили прибыть на Бендлерштрассе для получения дальнейших указаний. Почти в то же время формируются специальные группы — установить в городской комендатуре радиостанцию, она могла бы заговорить, если б сорвалась попытка взять штурмом радиоцентр на Мазуреналлее, — очень толково, очень разумно, чего Ростовым не ожидалось, и он уже приготовился становиться офицером, который волен исполнять только те приказы, которые ему нравятся и которые отдаются дорогими ему людьми, графиней Ниной фон Штауффенберг, например, или графом Клаусом Шенком фон Штауффенбергом. К тому же дважды Крюгель приносил радостные вести: Бек уже давно на Бендлер-штрассе, прибыл и Гизи, судя по описанию. Не менее радостной была вещественная добыча: ефрейтор заглянул в казино, где молодняк уже вовсю пил в предвкушении свободы от фюрера, и прихватил там вина. Выпили. Неизвестно за что, потому что звонки свидетельствовали: Фромму, Штауффенбергу, Ольбрихту и Квирнгейму не заговоры сочинять, а в Имперском министерстве труда учитывать безработных. Впрочем, и там им не место: сколько ни готовились, а так и не подсчитали, сколько вооруженных людей потребуется для захвата центра столицы. Карта Берлина, разосланная войскам, почти пятилетней давности, с районами и кварталами, уже не существовавшими, уже снесенными бомбами, и что захватывать — никто толком не знал, а свежих карт нигде уже не сыщешь. В полное недоумение и замешательство привела новость, откуда-то полученная: якобы около 13.00 фюрер, живой и невредимый, звонил Геббельсу, сообщил министру о покушении и заявил о возможном выступлении по радио; Адольф Гитлер определенно хотел поздравить нацию с тем, что Провидение спасло ему жизнь. Почему Ойген, атаковавший Шпеера в министерстве пропаганды, так и не услышал от того, что Гитлер жив, — еще одна загадка, а таких еще много впереди; один из далеких предков Штауффенберга как-то заметил: ни один, даже тщательно разработанный план не выдерживает соприкосновения с планом противника.

Ложь, обман, надувательство — к такому выводу пришли генералы и офицеры в кабинете Фромма, когда узнали о разговоре Гитлера с Геббельсом; генерал-полковник Бек, прибывший на Бендлерштрассе в штатском, поскольку мыслил себя уже во главе государства, твердо заявил, что в любом случае Гитлер для него — мертв, мертв, мертв! Проявлявший чудеса сноровки и сообразительности Крюгель слова эти донес до Ростова, которого более заинтересовало другое сообщение от неутомимого и вездесущего ефрейтора, этот успевал обзванивать бывших друзей из гаражей министерств; установлено: Гиммлер вызвал из Берлина в Растенбург химиков-криминалистов, способных определить состав взрывчатки. Кто ее принес — это рейхсфюрера СС почему-то не интересовало.

Слухи о разговоре Гитлера с Геббельсом, какими бы ложными они ни были, побудили Фромма отважиться на звонок в Ставку. На этот раз к телефону подошел сам Кейтель, и Ростов узнал его голос, голос пожилого, вышколенного кельнера, прикрепленного обслуживать столики для особо почетных гостей. На прямой вопрос Фромма фельдмаршал ответил — было уже 16.10, — что Гитлер легко ранен, всего лишь; в голосе проявилась некоторая заинтересованность, когда прозвучало: «Кстати, а где ваш полковник Штауффенберг?» Фромм ответил незнанием. (Видимо, в Ставке творилось нечто невероятное, раз не догадываются позвонить на аэродром.) После двадцатиминутной паузы капитан Клаузинг отправился на узел связи с первым текстом приказа по армии резерва, и текст был ему возвращен по неизвестным обстоятельствам. («Ублюдки!.. Нашли кого посылать!») Повторно отправленный текст уже не содержал категорического утверждения о гибели фюрера. За первым текстом последовали другие, все они подписаны были генерал-фельдмаршалом Вицлебеном, хотя тот еще на Бендлерштрассе не прибыл.

Творящееся на 3-м этаже ефрейтору напоминало демянский котел: офицеры вопят, призывая солдат подниматься в атаку, а сами носа из окопа не высовывают.

— Слишком много полковников, — подытожил он свои наблюдения, а затем спросил: — Что будем делать?

— Не знаю, — хмуро ответил Ростов, глядя в окно, выходящее на улицу; жители домов не подозревали, какой Германия станет к утру, а Ростов уже не сомневался: Германия останется Германией, прежним Третьим рейхом, поскольку Адольф Гитлер жив и невредим; будь иначе — сам Кейтель приказал бы ввести в действие план «Валькирия». Произошло чудовищно невероятное событие — взрыв не умертвил фюрера, а все те, кто готовил покушение, рассчитывали на обязательное совпадение двух событий: взрыв и гибель Гитлера. Поэтому сейчас начнутся курьезы, комедийные нестыковки, под ногами станут путаться случайные люди. А уже подняты по тревоге гарнизон Шпандау, училища — танковые в Крампнице и Вюнсдорфе, сухопутные — пиротехническое и оружейно-техническое, охранный батальон… Приведены в полную готовность надежда Штауффенберга — 4-й учебный батальон в Дебериц-Эльсгрунде, обученный штурмовым атакам в условиях города, и танковое училище в Гросс-Глинике. Все полны решимости выполнять поставленные приказом задачи, то есть «подавлять сопротивление» (Ростов хмыкал и поплевывал).

Ждали прибытия Штауффенберга, Хефтена и Штиффа, звонок из Рангсдорфа — в трубку кричал Хефтен — всех удивил: прибывшие из Ставки не нашли поджидавшего их «мерседеса», и где машина — никто не знал! («Олухи!») Послали другую, причем Штиффа в самолете не оказалось, он остался в Ставке — на растерзание, потому что любой установит, что в портфеле его — следы взрывчатки. Еще до приезда Хефтена и Штауффенберга охране здания дано жесточайшее указание полковника Квирнгейма: перекрыть все входы и выходы, никого к министерству не подпускать, войскам СС оказывать жесточайшее сопротивление.

Приказ Мерца фон Квирнгейма поубавил Крюгелю прыти. Он понуро опустился на стул перед курившим в кресле Ростовым. Предложил бежать, пока не поздно, еще можно беспрепятственно покинуть здание через главный вход, там ждут Штауффенберга и Хефтена, через него впускают вызванных Ольбрихтом офицеров, к тому же вот-вот прибудет Вицлебен. Пока же по коридору шатаются людишки, которые не знают, как вставлять магазин в автомат. Одного малахольного типа он опознал: Фриц Дитлов фон Шуленбург — тот, что совещался на Тицианштрассе 16 июля.

— Господин полковник, — жалко произнес Крюгель, — в демянском котле я стал мудрым, так позвольте дать вам совет и себе заодно: пора отходить под натиском превосходящих сил неприятеля. Короче, чего нам ждать, когда и так все ясно?