Леонид Дайнеко - Меч князя Вячки
- Название:Меч князя Вячки
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Леонид Дайнеко - Меч князя Вячки краткое содержание
Действие романа Л. Дайнеко «Меч князя Вячки» относится к концу XII —началу XIII веков, когда Полоцкая земля объединяла в своем составе большую часть современной Белоруссии. Кровопролитная война, которую вел Полоцк совместно с народами Прибалтики против рвавшихся на восток крестоносцев, и составляет основу произведения.
Меч князя Вячки - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
– Слышал я от своего отца, князя Бориса Давыдовича, про византийский плен полоцких князей. Когда умер великий князь киевский Владимир Мономах, тот, что от гречанки византийской был рожден, Полоцк взбунтовался против его сыновей, не принял их. Тогда Мстислав, сын Мономаха, с большой силой и лютым гневом пошел на Полоцк. Шли с ним кияне и куряне, торки и новгородцы, Ростислав Мстиславович из Смоленска, Всеволод из Городни, Вячеслав из Клецка. Со всех сторон шли. Сожгли Логожеск, взяли в плен князя Брячислава Логожеского. Потом разрушили Изяслав, обложили Полоцк. Кончилось тем, что на полоцкий престол посадили Рогволода Друцкого, киевского угодника, а полоцких князей с женами, с чадами малыми выслали в Византию, в Царьград. Да не весь, как рассказывал мне отец, полоцкий княжеский дом был уничтожен. Несколько младших удельных князей с дружинами подались в Литву, в леса и болота, осели там, силы набрались, с Литвой породнились. И теперь в лесах литовских есть такие кунигасы – полоцкой кости-крови. Крепок полоцкий корень – огнем не сожжешь, мечом не вырубишь, не вырвешь.
Вячка внезапно умолк – прямо на него мчался охваченный пламенем могучий дикий вепрь. Видно, зверь ослеп от огня и дыма. На нем тлела щетина, он визжал от боли, и боль его превращалась в яростный, неудержимый гнев.
– Берегись, князь! – раздались крики воев. Несколько копий полетели навстречу вепрю.
Вячка резко повернул Печенега, и огненный вепрь, вспарывая страшными клыками воздух, промчался рядом со стременем.
Холодок с плеча ударил зверя копьем в ухо, свалил на траву.
Вои спешились, бросились свежевать неожиданную добычу. А Вячка только теперь почувствовал проступившие на переносице капли холодного пота. Визг смертельно раненного зверя стоял в ушах.
– Славно у тебя получилось, славно, – сказал Вячка, подъехав к Холодку, который отчищал в песке от крови широкий наконечник копья. Холодок глянул на Вячку яркими синими глазами, радостно улыбнулся.
Передохнули, порезали, посолили мясо, набили им переметные сумы и двинулись дальше. Дым застилал все вокруг. Из едкой мглы доносился мелкий перестук копыт – лесное зверье спасалось от смерти. Где-то в лесу скрипело надломанное дерево, словно звало на помощь. Совсем недалеко грузно вошел в воду, тяжело и неловко поплыл огромный тур. Сажа летала черными хлопьями, оседая на конских головах.
Вдруг Холодок, который ехал по левую руку от Вячки, с шумом и треском провалился вместе с конем в огненную яму. Огонь выел сухой торф на несколько локтей вглубь, а сверху остался только тонкий слой вытоптанной желтой травы. В эту западню и рухнул обеими передними ногами конь Холодка, сломав себе шею.
Вои растерянно остановились, начали поворачивать коней назад. Да кони и сами не ступили б ни на пядь вперед – ведь там, в дыму, в огне, страшно храпел, погибая, их четвероногий товарищ.
– Холодка забрал Жижель, властелин подземного огня! Спасаемся! – испуганно закричал тонкий юношеский голос. Это снова был Грикша.
Вои, нещадно пришпоривая коней, толпой хлынули назад. Возле ямы, в которую провалился Холодок, остались Вячка, Ницин и почему-то Грикша. Наверное, младший дружинник так испугался, что руки и ноги перестали его слушаться.
Вячка сначала остолбенел от неожиданности. Но спустя мгновение он соскочил с Печенега, сжимая в руке копье. Щуря глаза от искр и дыма, не побежал и не пошел, а пополз к яме. Так он не раз делал ранней зимой, когда лед был тонкий и легкий, как дыхание, и когда вместе с дружиной надо было неожиданно для селов и литовцев совершить набег на их берег.
Он дополз до ямы, протянул Холодку конец копья. Вой схватился за копье, высунулся по пояс из дымящейся западни, и в эту минуту бросили аркан, смоляной пеньковой веревкой обвили грудь и вытащили его на безопасное место.
Холодок лежал с закрытыми глазами и, казалось, не дышал. На лицо ему лили, приводя в чувство, холодную двинскую воду, принесенную воями в шеломах.
Когда Вячка наклонился над ним, Холодок с трудом поднял короткие обгоревшие ресницы и прошептал:
– Я тебя, князь, копьем спас, а ты меня… Мы – братья по копью. Спасибо тебе…
И обессилено опустил веки, погасил синее пламя глаз. Веснушки на его красивом прямом носу напомнили о желтых звездочках меда на белом молоке.
Вячка почувствовал, как радость и непонятная нежность мягко окутывают его сердце. Он всегда любил отважных, красивых людей, ибо сам был из их семени, и потому сказал, легонько похлопывая, словно гладя, воя по плечу:
– Мы – братья по копью.
Смастерили походные носилки – перевитые еловыми лапками ремни натянули между двумя конями – и, спустившись к самой Двине, направились в сторону Герцике. Река покорно лизала пахнувшие дымом копыта.
На третий день дороги миновали Осоцкое городище, где сидели вои герцикского князя Всеволода, или Висвальда, как называл его Ницин со своими латгалами, и наконец увидели Герцике. Город, хотел бы это признать Вячка или не хотел, был и красивее, и больше Кукейноса. Он величественно возвышался на крутом берегу, сияя золотом церковных куполов, шумел богатым людным торжищем. Посад был опоясан высоким земляным валом с дубовыми заборолами. На посаде одна возле другой теснились усадьбы ремесленников и торговых людей, весело дымили их бани. Церковь прокляла бани, назвав их поганской забавой, так как в них не только греховную плоть свою обмывают. В святые дни простые люди приносят в бани, прячась от попов, яйца и масло и оставляют своим покойникам. Съедят мыши приношения, не оставив ни крошки, а все думают, что в бане предки ужинали, потомков своих хвалили. Как бы там ни было, а бани в Герцике дымили весело, и всем было видно, что живет тут веселый здоровый народ, ведь только веселых любит горячая баня.
Для дружины князя Вячки опустили подъемный мост, затрубили в боевые трубы на городском валу. На высокой надворотной башне, охраняющей вход в город, взвился стяг Всеволода и Герцике – красный, с белым крестом. Не очень понравилось это Вячке. Он подумал: «Свой стяг завел князь Всеволод, хоть, как и я, подданный Полоцка. А я своих воев веду в сечу под древним полоцким стягом – белым, с храбрым всадником, поднявшим десницу с мечом».
Князь Всеволод с княгиней-аукштайткой, молодой, красивой, светловолосой, встретили Вячку на высоком крыльце своего терема. Возле князя толпились бояре, в богатом платье, в собольих шапках, несмотря на жаркое солнце.
Вячка, оставив коня воям, пошел к крыльцу, и холопы князя Всеволода раскатывали, расстилали перед ним роскошный ромейский ковер, на котором золотом были вытканы львы и орлы. «Богато живет Всеволод», – думал Вячка, твердо ступая запыленными походными постолами по заморским узорам. Ему вспоминались деревянный терем в Кукейносе, больная Софья, дикие глаза побежденного тевтона и ненависть в тех глазах. «Отсюда далеко до Риги, – думал Вячка, – но не настолько, чтобы на позолоченную крышу этого терема не упали искры от тевтонских костров».
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: