Катарина Причард - Крылатые семена

— С этим все кончено, Билл, — раздраженно говорила она. — Я сама виновата, что позволила Уолли насмеяться надо мной. Надо быть умнее. Но теперь он для меня больше не существует.

Услышав это, Билл облегченно вздохнул, хотя ему было неприятно откровенное нежелание Дафны делиться с ним. На душе у нее, конечно, кошки скребут, думал он, хоть она и старается казаться веселой и кокетничает со Стивом, да и не только с ним. Дафна до сих пор не могла простить Пэт и Пэм, что они отбили у нее Уолли, и с нескрываемым удовольствием повторяла злые сплетни, какие ходили о девушках. Ведь Уолли по-прежнему следовал за ними, как тень, и настойчиво добивался их расположения, охотно мирясь с насмешками и щелчками, которыми они платили ему за усердие.

Билл уверял себя, что ему нет никакого дела до этих девчонок, которых буквально рвут на части, но нельзя же позволять Уолли и его дружкам так судачить о женщинах в каком-то кабаке.

Что касается его, Билла, то дочки Пэдди Кевана нимало его не интересуют. Он не намерен терять сон и покой из-за того, что они делают или чего не делают; просто его забавляет, что Пэт и Пэм произвели такой переполох в городе, вызвав возмущение всех старых греховодников и любителей сплетен главным образом своей самоуверенностью и бравадой. Делают все, что им вздумается, ни с кем и ни с чем не считаясь. Знай гоняют на своем зеленом седане по всей округе, а недавно Пэдди купил им еще и пару лошадей, и девушки пристрастились к далеким прогулкам верхом при луне. Как-то раз они заблудились и провели всю ночь в зарослях. Пэдди уже собрался отправить экспедицию на поиски, когда наутро сестры как ни в чем не бывало подъехали к дому.

Впрочем, одна их проделка привела в возбуждение весь город: они решили пробраться в «свай», популярный игорный притон на вершине холма, неподалеку от старой гостиницы «Восходящее солнце». Там шла запрещенная игра в ту-ап, и ни одной женщине не разрешалось ступать в священные пределы. Пэт и Пэм пришло в голову переодеться в мужское платье и вместе с Уолли О’Брайеном и Кимом Линдсеем проникнуть в это запретное место. Притон содержал местный старожил, очень гордившийся своим заведением. Он уверял, что игра у него ведется честная, без всякого надувательства, и что вообще ту-ап — самая безобидная из всех азартных игр. Его заведение существовало уже немало лет, и полиция смотрела на это сквозь пальцы, хотя отлично знала, что на вершине холма, всего в какой-нибудь миле от Боулдера, за изгородью из колючего кустарника каждый день собирается толпа мужчин и подростков и с азартом ставят на «орла» или «решку».

На подступах к игорному притону стояли дозорные; они обязаны были предупреждать игроков о приближении полиции или каких-либо подозрительных незнакомцев. Игроки толпились вокруг площадки. Единственное, на что здесь можно было присесть, это на перевернутые плевательницы, и Уолли сразу смекнул, что дело дрянь, когда двое из сидевших поднялись, уступая место пришедшим с ним развязным юнцам. Это было нарушением установленных правил, и владелец притона, естественно, не мог примириться с таким подрывом своего авторитета. Он предложил Уолли представить его юным дамам и вежливо попросил их удалиться.

— В азарте игры люди забываются и иной раз позволяют себе не совсем пристойные выражения, — пояснил он.

Пэт и Пэм пустили в ход все свои чары, чтобы вымолить разрешение остаться. Но старик в порыжелом пальто и помятой фетровой шляпе, с бриллиантовым перстнем на мизинце любезно, как истый джентльмен, вывел их за изгородь и, распахнув дверцу стоявшего там новенького роллс-ройса, приказал шоферу отвезти барышень Гэджин обратно в Калгурли.

— Возможно, я последний мерзавец, сударыни, — сказал он, снимая шляпу и с достоинством отвешивая изысканный поклон, — но есть одна вещь, с которой я никогда не смогу примириться. Это — сквернословие в присутствии дам.

Пэт и Пэм сами рассказали обо всем Динни. Билла чрезвычайно забавляла дружба, завязавшаяся между старым золотоискателем и дочками Пэдди Кевана. Динни опровергал теперь все, что говорилось о них дурного, и не давал никому слова сказать против Пэт и Пэм. Он соглашался, что они немного своевольны и, что называется, «без предрассудков», но надо же им как-то отстаивать свою независимость, чтобы не плясать под дудку Пэдди.

— И это им отлично удается, будьте покойны, — ухмыльнулся Динни. — Если б Пэдди знал, на что идут его денежки, его хватил бы удар.

Незадолго до этого Динни передал Биллу десять фунтов в фонд помощи испанским республиканцам, сказав, что это от лица, пожелавшего остаться неизвестным, и теперь Билл догадался, от кого эти деньги.

Как выяснилось, Динни встретил обеих сестер, блуждая как-то у подножия Маританы. Он показал им, где было впервые найдено золото, и рассказал немало историй о старых временах. С тех пор они часто виделись. Иногда — как не замедлил установить Билл, а вслед за ним и его бабушка — они даже заранее уславливались о встрече. Это особенно возмутило Салли. Но Динни заявил, что Пэт и Пэм — славные, неглупые девушки, ему давно не доводилось видеть таких, да и вообще не могут они отвечать за то, что их мать вышла замуж за Пэдди Кевана.

Пэм нарисовала портрет Динни. Мазня какая-то, да и только! — заявила Салли. Разве это Динни? С таким же успехом можно сказать, что это — расплывшийся блин. Да она сама нарисовала бы лучше. Но Динни чрезвычайно гордился портретом и утверждал, что миссис Салли ничего не понимает в современном искусстве.

Художница и не ставила себе целью снять с него копию, возражал ей Динни. Она просто хотела изобразить старого золотоискателя, освещенного ярким солнцем, а вокруг красную землю приисков, показать, какой демон вселяется в человека, когда он ищет золото.

— Пэм говорит, — добавил он с лукавой усмешкой, словно ему самому казалось чудным толковать о таких вещах, — что настоящее произведение искусства — это когда художник передает вещь так, как он сам ее видит, а не так, как ее видят другие.

Оглушительный хохот, которым Фриско встретил эти слова, нимало не смутил Динни, как не смутили его и подтрунивания Тэсси Ригана и Тупой Кирки над тем, что у него завелись такие приятельницы. Но, право же, Динни выглядел очень комично, когда, вырядившись в свой лучший костюм и заметно волнуясь, отправлялся на свидание к Пэт и Пэм. Иной раз он совершал с ними прогулку на рудники, а то заходил к ним в студию выпить чаю и поболтать.

Девушки давали ему книги с красочными репродукциями картин современных мастеров, и Динни усердно просвещал миссис Салли, стараясь преподать ей всякие ценные сведения об этом новом искусстве. А она только ахала, глядя на картины Кандинского, Леже, Брака и Пикассо.